Наказание

Ваганов подскочил:

– Ты и этот фраер – друзья?!

– Много ты понимаешь! Я тебе жилье халявное пробил, тебе не все ли равно, чье оно и откуда?

Наконец Максим спустился и дал команду всем идти за ним.

Комнаты в общежитии Максима есть одиночные, рассчитанные на одного человека или супругов без детей, и семейные – для семьи или мамы с детьми. Семейные напоминали гостиничный номер «люкс», когда в одной комнате совмещаются две. Все они обставлены фирменной мебелью, в каждой имеется телевизор, стол, диван и шкаф; на окнах висят жалюзи, на стенах и на полу – дорогие ковры. Коридоры были неширокие, но на каждом располагалось несколько санузлов. Вместо кухни на шестом этаже, незаселенном, находилась просторная столовая, там же разместились буфет и кафетерий. Первый этаж тоже был не жилым: там были отведены места для вахты, гардероба, бухгалтерии и завхоза. На каждом этаже располагались инженеры по технике безопасности и персонал, следивший за порядком на этаже. В холле висел список Правил внутреннего распорядка. Правила полгалось соблюдать всем в строгости и точности. Нарушители правил подвергались различному наказанию вплоть до выселения.

Комнатки были уютные и свежие – за чистотой здесь тоже зорко следили. Но Ваганову его комната не понравилась. Он сравнил, что это будто с одной кичи на другую.

– Да, браток, – подначил Завьялов, – тесноватые нам хоромки достались. Но уж чем богаты, тем и рады.

– И что, это жилье бесплатное? – не верил Ваганов.

– Совершенно. По всем вопросам проживания обращайтесь напрямую ко мне, – убеждал Максим. – Но правила советую почитать. Слишком шумных и буйных долго не держу. Питание трехразовое в столовой. Время указано конкретное. Опаздывать не рекомендую, так как опоздавший покупает еду самостоятельно и платит за это отдельно. В столовой бери задаром все, что хочешь.

– У тебя здесь все так халявно живут? – обеспокоился Башков.

– Нет, только друзья. Работники платят за жилье как за коммуналку. Еще вопросы есть? Нет? Тогда я пошёл, а вы устраивайтесь.

«У него с головой не в порядке», – догадался Ваганов.

3. Девушка

Ваганов не спеша шагал вдоль Олимпийского проспекта и смачно дымил сигаретой, затем свернул на Садовое кольцо. Там и увидел невысокую белокурую девушку. Она шла ровным шагом, одиноко и неспешно, как будто чуть грустная или задумчивая. Она была стройная с яркими синими глазами, с хорошеньким личиком, лет двадцати, не больше. Ее золотистые волнистые волосы были собраны на макушке в оригинальный хвост. На нежном почти детском личике вовсе не было косметики. Одета девушка была в блестящий юбочный костюм, в капроновые колготки телесного цвета, прекрасно украшавшие ее словно выточенные ножки, обутые в модные босоножки. У Ваганова при виде нее аж слюнки потекли; рот у него произвольно открылся и округлился. Застоявшийся в тюремном стойле великовозрастный жеребец мимо такой крали пройти не смог. Он не сдержался и любезно окликнул ее.

Но она не обернулась.

– Девушка-а! – повторил навязавшийся уголовник.

Она, наконец, обратила внимание.

– У вас колготка порвалась, вон там, – Ваганов показывал пальцем, где.

Барышня вздрогнула:

– Где?

– А вон… Или нет? Значит, мне показалось. Ну, такое тоже бывает. Девушка, хорошая, не подскажете, в какой стороне проспект Шмидта?

– Ой, это вы не туда идете… Вам совсем в другую сторону.

– Вы меня не проводите? Буду очень признателен.

Барышня подняла на Ваганова глаза и тут же отвела их в сторону. Ваганов ей понравился. Он был весьма хорош собою, даже красив, высокий, темноволосый, с карими глазами, прекрасно сложен. Стройный, одет опрятно и ухоженно. Его красивой внешности и обаяния нельзя было не заметить. На вид ему было не больше двадцати пяти. Она захотела познакомиться, но в то же время стеснялась. Перед ней стоял настоящий сердцеед! Только одно портило эту красоту: наколки. Синие метки, местами украшавшие его тело, в том числе и руки, чести ему не делали.

– Пожалуй, не стоит, – неохотно отказалась спутница. – Я занята.

– Не важно. Давайте просто так поговорим, я не люблю молчать в дороге. Меня Юра зовут, а вас?

– Таня, – вежливо ответила девушка.

– Будем знакомы. Нам с тобой по пути?

– Увы, нет. Проспект Шмидта в другом конце Москвы.

– Да черт с ним, с проспектом и со Шмидтом. Составь мне компанию. Дай до дома проводить. Погода хорошая.

– Да, хорошая. И я решила пройтись.

– Вот и славно. А я просто мимо шел. И подумал, почему бы не составить компанию.

Но едва его грубая ручища прикоснулась к ее нежной ладошке, Таня ощутила во всей своей плоти что-то неприятное. Она вся поёжилась и выдернула руку.

– Не надо этого. Пожалуйста.

Ваганов начал раздражаться. Ему захотелось громко крикнуть: «Ах вот мы какие нежные!» Но сказал он другое.

– Смотрю я, ты идешь такая одинокая, грустная, но чертовски хорошенькая! Я и подумал… А еще говорят: Франция, Париж, женщины! Все туфта! Россия, Москва, девушки! Я даже не думал, что у нас есть такие красавицы!

– Ты москвич?

– А что, тебе непременно москвич нужен? Нет, я не москвич, я «жигуль»! – Он засмеялся. – Нет, я из провинции. Из Рязани.