Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски

С того дня, когда он уехал из пресс-хаты, у него появилась возможность звонить на свободу ежедневно, и с женой Ириной он это делал каждый вечер. Но постепенно и эти единственные приятные минуты жизни в тюрьме стали приносить одни расстройства. Со свободы сплошным потоком шли одни новости. Почти все те, кто совсем недавно называл себя другом Куле и компаньоном, когда просили у него денег на развитие бизнеса почти все отвернулись, сославшись на трудности с наступлением кризиса и отсутствие денег. Читая такие обоснования их позиции между строк, четко просматривался их отказ общения вообще. Тот бизнес Кули, который как-то еще устоял, и который кормил его до кризиса, после его прихода, постепенно разваливался от неправильного менеджмента ввиду отсутствия рядом хозяина. Порядочный и честный заемщик нефтяник из Херсонской области Дмитрий Викторович, который ввиду своей принципиальности не смотря ни на что мог бы помочь попавшему в беду партнеру, внезапно скоропостижно и загадочно умер. Те ручейки дохода, которые все-таки еще оставались, уже были не в состоянии оплачивать многочисленные Кулины банковские кредиты по установленным договорами графикам. И когда он задумывался о тех проблемах, которые возникнут у него в скором будущем в результате ссоры с банками, элементарная логика в одно мгновенье по своей цепочке уносила Кулино воображение до такого состояния дел, что было просто страшно об этом думать. Представлять Ирину, пребывавшую без работы в декретном отпуске, с дочкой на руках, на улице, без крыши и без пищи, было реально невыносимо.

Отдельными муками проходили разговоры с родителями. Являясь по возрасту уже пенсионерами, они привыкли верить всему тому, что говорит милиция и суд. И естественно новость о том, что их единственный любимый и уже взрослый сын вырос преступником, который позарился на чужое, была для них очень сильным ударом. Защищать себя и реабилитироваться в их глазах по телефону и из тюрьмы, было очень сложно. Как следствие, в скором времени после ареста Михаила Павловича забрала скорая помощь с инфарктом. В ту ночь, когда его накануне забрали в больницу, и когда была очевидна угроза летального исхода, Куля в тюрьме не сомкнул глаз. Он молил бога, чтобы всевышний не забирал у него отца, особенно сейчас, когда сын оказался в тюрьме по ложному и безумному обвинению. Куля, будучи уже и сам отцом, прекрасно понимал, что переживал его отец сейчас, как он вложив в сына всего самого себя, верил в него и гордился им. А тут вдруг, когда казалось бы уже пришло время почивать на лаврах, выясняется, что все то, что создавал и во что верил, оказалось неформат, а его созданию суждено почивать на нарах. Такое пережить и здоровому сердцу тяжело, было ощущение, что от обиды, несправедливости и протеста оно рвется на части по живому. Ко всему всю эту тяжесть переживаний укрепляло и то, что чувство несправедливости вырабатывало большой объем энергии что-то предпринимать, чтоб исправить ситуацию и очистить свое имя, но для этого были отрублены все возможности, и по сути оставалось только ждать. В режиме ожидания, как известно, время тянется еще медленнее, и поэтому страданий от разрушающего воздействия нерастраченной энергии на единицу реального времени выпадало еще больше.

Пребывая в очередной мысленной прострации, лежа на наре и реально смотря в никуда, осматриваясь при этом вокруг себя, Куля с ощущением обжигающей горечи констатировал удивительно быстрый и полный крах своих позиций, ведь еще совсем недавно, возвращаясь из командировки с подписанным договором аренды гектара земли в Крыму, он, казалось пребывал на вершине Эвереста с намерениями хорошо отдохнуть, улучшить свои жилищные условия, поменять машину и т.д. Но не прошло и трех месяцев, как вот он лежит на наре в тюрьме трижды преданный и проданный, его обвиняют черт знает в чем, за что реально получить срок до 12 лет, бизнес разрушен и разворован, долги по кредитам в банках с каждым днем набирают силу цунами, семья на грани нищеты и голода, родители заживо жарятся в закипевшем от стыда масле Чего еще не хватает в этом списке из того, что плохого может быть с человеком? Все это напоминало ему сценарий к дешевому кино этакий "Узник замка Иф", продолжение "Граф Монте Кристо, возвращение на нары".

Он также понимал, что даже если он через месяц и выйдет на свободу, то уже не сможет вернуть всего потерянного за время своей незаконной изоляции, но задумываясь дальше, Куля ловил себя на мысли, что не смотря на невиновность, он уже был готов платить за свою свободу и за справедливость. Так получался своеобразный замкнутый круг. Мало того, что Куле никто не верил, ни следователь, ни суд, ни адвокаты, а положа руку на сердце, ему не до конца верили даже его жена и родители, что же тогда говорить о чужих ему людях?.. А когда он давал понять окружающим, что готов платить за свободу, получалось, что он готов платить за свои грехи, и это со стороны выглядело логично его вина есть, но он ее просто не признает.