Наказание и преступление. Люстрация судей по-Харьковски

Ситуация очень подозрительная и серьезная. Павел Михайлович, нужно звонить в милицию. Не хочу нагонять жути, но ведь возможно, что он и не впускал добровольно, а могли зайтину например в момент, когда он выходил

Что Вы хотите сказать? Что его захватили при выходе из офиса, а потом пытали, чтобы он открыл сейф и показал где находиться видеоархив?..

Это всего лишь моя версия, но что еще можно предположить при таких обстоятельствах?

Куля на минуту задумался еще раз оценивая ситуацию. Другого чего-то придумать действительно было сложно, но если уже заявленную версию произошедшего здесь вчера довести до гипотетического завершения, то возникает логичный вопрос: где сейчас Иван? У Кули резко вспотела спина Только бы он был жив

Вызывайте милицию, твердо согласился с коллегой Куля.

Милиция приехала быстро и оставалась в офисе долго, а из офиса, опечатав и забрав с собой все служебные компьютеры и весь коллектив, поехали в районное отделение давать объяснения.

Ощущения были жуткие. Прожив с новостью еще пару часов, и угомонив эмоции, придумать, предположить какой-то другой возможный сценарий произошедших событий, все равно не получалось. Как ни крути получалось, что деньги и видеоархив взял Ташков, но предполагать, что он это сделал добровольно не получалось, в голову такая мысль никак не укладывалась. Тогда оставалась версия, что он это сделал вынужденно под угрозой потерять что-то важное И факт того, что уже к трем часам после полудня его нигде не могли найти, навевал на тяжелые мысли и предчувствия. Пребывая уже который час в ожидании непонятно чего в коридорах райотдела, терпения оставалось все меньше. Милицейские опера не сидели сиднем, было видно по их суетливой беготне из кабинета в кабинет, что они что-то предпринимают, но не спешат делиться информацией о результатах своих усилий. Даже взяв у Кули показания, его почему-то не отпускали. Уже ближе к вечеру, когда он начал протестовать против того, что его не отпускают, нарушая ему планы по бизнесу, у него был билет на поезд в Симферополь, стало понятно, что к нему есть какие-то претензии со стороны закона, а вернее со стороны его представителей. В то время Куля, как и все люди не сталкивающиеся ранее с законом, о процессуальном кодексе, регламентирующем действия следователей, дознавателей ничего не знал, и все что он додумался сделать в тот момент это потребовать адвоката. После этого у него отобрали мобильный телефон, и посадили в обезьянник-одиночку в расположении районного отделения до утра без объяснения чего-либо. Это была тяжелая ночь. Ничего не понимая, не зная что думать о пропавшем Иване, о пропавших деньгах, о сорванной внезапно командировке в Крым на очень важную встречу с сибирскими инвесторами, Куля не сомкнул глаз. Кроме того, что камера и ее мебель не была приспособлена для сна, так еще в ней было очень холодно. Не смотря на то, что пищу Куля последний раз принимал позавтракав еще дома, есть на нервной почве не хотелось, но курить и пить хотелось сильно. Не осведомленный еще до конца о сути происходящих событий и о сути методов достижения своих целей у органов следствия, он не отдавал еще себе отчета в том, что подвергался сейчас так называемой в народе "уработке", а в правовой терминологии это называлось пыткой. Имея возможность определить время суток только по цвету неба, которое еле-еле просматривалось в маленьком сильно зарешеченном окошке, ожидание рассвета осеннего октябрьского дня показалось для него вечностью. Куля был уверен, что утром его обязательно заберут отсюда и непременно отпустят, посчитав прошедшие сутки недоразумением.