Наказание (СИ)

Мысли о предстоящей порке от Грейвса возбуждали и вызывали стыд, и всё же Криденс непроизвольно прогнулся, словно подставляя ягодицы под будущие удары. Это была явная провокация, и Персиваль не мог не заметить игривого настроя своего парнишки.

Криденс лишь закусил губу, когда раздался звук рассекаемого воздуха, и ремень с громким хлопком опустился на его ягодицы, порождая первую вспышку боли. Бэрбоун вздрогнул, однако эти ощущения вовсе не были похожи на ту боль, которая осталась в его позорном прошлом. Грейвс никогда не бил на полную силу, и кожа Криденса лишь немного саднила, но ни о каких побоях пряжкой или до крови и синяков речи и не шло. По виску юноши скатилась капелька пота, а ожидание перед вторым ударом затягивалось.

Повторился противный свист, последовал хлопок, свист и хлопок, и этот двойной удар заставил Криденса подскочить, но Грейвс довольно решительно надавил на его шею, заставляя продолжать лежать на месте. Бэрбоун всхлипнул, однако сам не понял от чего: от обиды или от возбуждения.

– Не вырывайся, – распорядился Персиваль. – Это бесполезно, ты же знаешь. Будь хорошим мальчиком.

Облизнув пересохшие губы, Криденс выдохнул и попытался расслабиться, отдаться этому водовороту чувств и эмоций. Не желая проигрывать, он лишь сильнее прогнул спину и качнул бёдрами, явно дразня и заигрывая с Грейвсом. Однако Персиваль не торопился, улавливая настрой юноши. Конечно же, он не собирался причинять ему боль, реальную боль, но доставить лёгкий дискомфорт при любой попытке сесть в ближайшие пару дней – запросто. Криденс лишь напряжённо дышал в ожидании и робко опускал взгляд, что так же действовало на Грейвса возбуждающе. Скользнув пальцами по чужой спине, Персиваль надавил ладонью на поясницу Криденса, предотвращая любую попытку к сопротивлению.

Грейвс вновь занёс руку, помедлил пару секунд и с приглушённым хлопком опустил ремень на чужие ягодицы. Криденс снова вздрогнул, но промолчал, лишь нервно сжал пальцами край стола. Персиваль теперь решительно опускал ремень, порождая звуки хлопков, раздающиеся с интервалом в несколько секунд. Эти паузы были нужны лишь для того, чтобы Криденс прочувствовал каждый удар, а новый приходился ровно в тот момент, когда затихала боль от предыдущего. Юноша стонал и ёрзал, ощущая, как его ягодицы неприятно горят от обжигающих ударов, и в какой-то момент он не сдержался и тихо вскрикнул, но это не остановило Грейвса, полностью контролирующего ситуацию.

Чтобы вытерпеть наказание, Криденс с силой закусил губу и прикрыл глаза, растворяясь в происходящем. Он провинился и заслужил эту порку, а напряжение внизу живота лишь росло от власти Грейвса. Все мышцы юноши были напряжены: он с силой сжимал крышку стола, вздрагивал всем телом и ощущал странную смесь стыда и облегчения.

Однако вскоре он уже всхлипывал и вжимался в стол, словно это могло помочь ему избежать новых ударов. Персиваль, поняв, что Криденс на пределе, нанёс несколько сильных и быстрых ударов по самому низу его ягодиц, чтобы сидеть тому уж точно было дискомфортно.

От этого Бэрбоун сдался. Он вскрикнул и испуганно закусил руку, однако Грейвс в тот же момент отложил ремень и поднял парня, разворачивая его лицом к себе. Поняв, что это окончание наказания, Криденс внезапно заморгал, смахивая слёзы, и Персиваль крепко обнял его, прижимая к себе и успокаивающе гладя по спине. От нежности и ласки Бэрбоун разразился слезами: его трясло, и он плакал, уткнувшись носом в шею мужчины, подобно ребёнку, а Грейвс тихо шептал успокаивающие слова ему на ухо.

– Всё хорошо, всё закончилось, мой мальчик, – говорил он, мягко целуя юношу в висок. – Кто-то же должен порой проявлять строгость к тебе, я прав?

Сильные руки приятно ласкали, и Криденс внезапно отстранился, а затем подался ближе, приникая к губам аврора поцелуем. Это прикосновение буквально обожгло, но Грейвс не оттолкнул дерзкого юнца, помня, что сам когда-то неосторожно вовлёк его в эту связь. Негодование и обида от наказания смешалась с трепетом, который Криденс ощущал в руках Грейвса, – и всё это закипело в душе настолько сильно, что болезненно сдавило грудную клетку, а тёплое дыхание Персиваля лишь сильнее опаляло губы.

– Криденс, – прошептал Грейвс, скользя руками по плечам юноши. – Ты усвоил урок?

Бэрбоун лишь неуверенно кивнул и смахнул рукой влагу с глаз, прижимаясь к любимому мужчине. Сейчас он не мог думать ни о наказании, ни о боли, когда всё его тело горело от желания и страсти.

– Да, сэр, – всё же отозвался он. – Я буду слушаться, обещаю.

– Вот и славно, – прошептал Персиваль, подхватывая Криденса под бёдра.