Наказание – смерть

– Послезавтра состоятся похороны Коли. Теперь я уже не сомневаюсь в том, что он тоже был повязан с Рике­ром. Я плюну на его могилу! Мой дед, полицейский, погиб, выполняя служебный долг, – он спас двух детишек. Они давно уже взрослые – даже старше меня, – и все же каждый год присылают моей бабушке по два письма: поздравление с Рождеством и еще одно – в тот день, когда дед спас им жизнь. Они не забывают этого. Так что дело не в повышении, Даллас. Просто мы – полицейские!

Немного поколебавшись, Ева снова подалась вперед и торопливо заговорила:

– Послушайте, Мартинес! Я задержала четырех бой­цов Рикера и почти заставила расколоться одного из них. Мы заключили сделку: я предоставляю ему иммунитет от судебного преследования в рамках программы защиты свидетелей, а он «сливает» мне информацию на своего шефа. Сегодня утром должны были состояться предва­рительные слушания. Его привезли в суд, и, хотя он по­стоянно находился под присмотром двоих конвоиров, кто-то ухитрился его убить. Вот так! Откуда-то идет утеч­ка информации, и я не знаю, откуда именно. Прежде чем вы окончательно решите сотрудничать со мной, я обяза­на предупредить вас: об этом может стать известно преступникам, и тогда вам будет грозить нешуточная опас­ность.

Мартинес отодвинула пустую чашку:

– Я ведь уже сказала, Даллас: мы – полицейские.

После встречи с детективом Мартинес Ева несколько часов сидела за компьютером, считывая информацию с экрана монитора. Когда у нее наконец начали слезиться глаза, она решила сделать перерыв и нанести еще один ви­зит Пэтси Коли. Она приехала к ней под предлогом того, что должна выяснить кое-какие дополнительные подроб­ности, и уже через двадцать минут разговора была уверена, что той действительно ничего не известно о делах ее мужа. По крайней мере, такой вывод подсказывало Еве внутрен­нее чувство, когда она садилась в машину. Вот только можно ли ему доверять? Теперь Ева уже не была в этом столь же уверена, как раньше.

Сейчас, впрочем, ее больше занимало другое – список полицейских, которых усердно проверял Макнаб, пытаясь отделить зерна от плевел и в течение каждого часа сооб­щая ей о результатах своих «раскопок».

Поскольку Ева находилась неподалеку от управления, она решила заехать на работу, чтобы проверить по полицейскому архиву кое-какие имена. Она надеялась нащупать связи между полицейскими из списка и Рикером, од­нако, несмотря на все ее ухищрения, обнаружить ничего, заслуживающего внимания, ей не удалось. В конечном итоге Ева поняла, что ничего не найдет, если только не попытается копнуть глубже, а это было рискованно. Она знала, что означает стать объектом подозрений, когда ищейки из отдела внутренних расследований суетятся во­круг тебя, высунув языки и мечтая впиться зубами в ногу. И даже если ты оказываешься чист, омерзительный привкус во рту не выветривается еще очень долго.

Ева не могла копнуть глубже без риска засветиться. Если только не воспользоваться незарегистрированной – и незаконной! – аппаратурой Рорка. Однако просить Рорка о помощи после того, что случилось между ними, ей не позволяла гордость.

Внезапно ее виски пронизала острая боль. Ева обхва­тила голову руками, закрыла глаза и… обрадовалась. Луч­ше страдать от головной боли, чем от размолвки с люби­мым человеком!

Она решила ехать домой, но по дороге вдруг увидела на улице огромный рекламный щит с изображением Мэвис. Даже не надеясь застать подругу дома, Ева все же на­брала номер ее телефона, и трубку, как ни странно, сняли.

– Алло! Эй, Даллас, это ты?

– Угадай, на что я сейчас смотрю!

– На голого одноглазого пигмея?

– Ах, черт, угадала! Ладно, потом поговорим…

– Подожди! Не вешай трубку! Ну ладно, скажи, на что ты смотришь?

– На тебя. Только ты – в миллион раз больше, чем в жизни, а висишь над Таймс-сквер.

– O-o-o! Классно, правда? Я то и дело придумываю всякие предлоги, чтобы лишний раз заехать туда и по­смотреть. Учти: я намерена подарить твоему мужу затяжной поцелуй взасос. Леонардо, учитывая обстоятельства, не возражает, осталось только заручиться твоим согласи­ем. Ты как, не против?

– Мне наплевать, с кем будет целоваться Рорк.

– Ага, понятно… – Голос Мэвис посерьезнел. – По­лаялись?

– Вообще-то нет… То есть… Черт, я и сама не пойму, в чем дело! Он со мной почти не разговаривает. Слушай, ты не могла бы… А впрочем, не стоит.

– Нет уж, договаривай! Не могла бы что? – Мэвис прикрыла трубку ладонью и стала перешептываться с кем-то, находящимся рядом. – Извини, – снова заговорила она в трубку, – Леонардо работает над моим новым сце­ническим костюмом. Послушай, а почему бы тебе не за­ехать к нам?

– У вас и без меня дел невпроворот.

– Ох, Даллас! Кончай нести чушь! Ты и так не жалу­ешь вниманием свое старое гнездышко. Если ты и впрямь находишься на Таймс-сквер, то сможешь доехать до нас за пару минут. Так что – все! Возражения не принимаются! Жду!

– Нет, я… А, черт! – выругалась Ева, кладя трубку, в которой уже слышались короткие гудки.