Наказание в награду

Две лампы на потолке коридора на втором этаже тускло освещали путь к дверям двух комнат паба. Между ними была открытая дверь, за которой находилось то, что можно было принять за общую ванную для тех, кто планировал остановиться на ночь. Динь решила, что такое случается нечасто, потому что владельцу бара было гораздо выгоднее сдавать комнаты по часам тем, кому не терпелось трахнуться.

За дверью, на которой была написана цифра 1, она услышала стоны и хрипы, сопровождавшиеся ритмичным звоном пружин матраса. Проходя мимо, услышала девичий голос: «Ну же, бог мой!», после чего крики девушки превратились в короткие удовлетворенные повизгивания.

Динь прошла мимо, на ходу прикладываясь к пиву и твердо намереваясь допить его. Наконец-то она чувствовала себя совершенно свободной.

Девушка остановилась возле туалета. Что-то подсказало ей, что туда стоит зайти. В туалете хрипы в комнате № 1 слышались яснее. «Интересно, сколько времени понадобится ему, чтобы кончить, и в какой момент усталость может привести его к нежелательному результату?» – подумала Динь. Что касается девушки, то для нее встреча, кажется, закончилась полным успехом. Она уже не визжала и хранила молчание, пока ее партнер продолжал свои труды.

«Спускать или нет?» – спросила себя Динь. И решила не спускать. Она не хотела ставить пару за стенкой в неудобное положение. Хотя, вероятно, тех, кто снимает комнаты для свиданий в пабе, трудно чем-нибудь смутить. А еще Динь не хотелось мешать партнеру в том, что показалось ей затянувшимися усилиями. Поэтому Динь на цыпочках как можно тише прошла в комнату № 2.

В нос ей сразу же ударил запах – он набросился на нее, как хозяйка, жаждущая поприветствовать своего гостя. Это была смесь из запахов немытых женских тел, из вони мужских тел, хозяева которых не знали, что такое дезодорант, из аромата нестираных простыней и сильного запаха освежителя воздуха, который не мог скрыть все эти запахи. В комнате, по-видимому, никогда не открывали окно. Динь попыталась это сделать, но быстро поняла, что закрыто оно намертво, а стекло было таким грязным, что девушка с трудом определила: оно выходит на мощенную булыжником Чёрч-стрит, фонари на которой освещали вход в две галереи и магазин сыров.

Динь отвернулась от окна и осмотрела комнату. Свет она не включила, но в полутьме рассмотрела, что количество мебели сокращено до минимума – в комнате были только комод, кресло с продавленным сиденьем, большая двуспальная кровать и прикроватная тумбочка с лампой. Над кроватью висела какая-то картинка, но в темноте невозможно было понять, что на ней изображено. Однако по тому, как ровно она висела, Динь решила, что картина прибита гвоздями. Больше никаких украшений в комнате не имелось, а матрас на кровати был ничем не покрыт, потому что кто-то решил избавиться от вонючих простыней, которые теперь, скомканные, валялись в углу.

На комоде стояла большая корзина с ароматической смесью из сухих лепестков, сильно пахнувшая пылью. Рядом с ней стоял контейнер с освежителем воздуха, на который Динь нажала и держала так до тех пор, пока тот не закончился. После этого она допила свое пиво, села в кресло и стала ждать.

Он пришел быстрее, чем она рассчитывала. С того момента, как Динь поднялась по лестнице, не прошло и десяти минут. Вошел он без стука. Закашлявшись от запаха, произнес:

– Боже! Ты что, любительница лаванды?

Обсуждать комнату Джек не стал. Просто закрыл дверь и, как и Динь, предпочел не зажигать свет. Вместо этого спустил с плеч подтяжки, вытащил рубашку из брюк и подошел к девушке.

– Так, значит, ты не дразнишься? – поинтересовался он. – И ты хочешь, чтобы я в это поверил?

– Хочешь верь, хочешь не верь, но ведь, насколько я помню, это не ты затащил меня сюда?

– Ты та еще штучка, – Корхонен кашлянул. – Студентка или как?

– А сам как думаешь?

– Ничего не думаю, кроме того, что не хотел бы угодить за решетку за связь с пятнадцатилетней. Сколько тебе лет?

– Восемнадцать. А тебе?

– А ты мне нравишься, – заметил мужчина.

– Меня это мало интересует.

– Я так и думал. Но хватит слов. Иди сюда.

Корхонен поднял Динь на ноги и стал целовать ее, не дав ей приготовиться. Без сомнения, он знал, как это делать. Целовался он так, что Динь захотелось, чтобы это продолжалось вечность. Не прекращая поцелуев, Корхонен взял ее руки в свои и сунул их себе под рубашку, а потом положил свои руки ей на бедра и прижал их ближе к себе. Его руки стали двигаться вверх, пока не добрались до бюстгальтера, который он расстегнул и стал сжимать ее соски почти до боли, но отпустил их за мгновение до того, как Динь вскрикнула, как будто знал – и он действительно знал, – и ее тело окунулось в блаженство, и он направлял это блаженство туда, куда хотел…