Наказанная любовью

У Латонии не было времени ответить. Двери вагона открылись, слуги замерли в ожидании, и она увидела, что поезд остановился на очень маленькой станции, меньше даже той, где они с лордом венчались. Латония нерешительно ступила на платформу, подняла голову и порывисто вздохнула. Высоко над ними, вонзаясь в небо, стояли покрытые снегом вершины Гималаев!

Всю жизнь она мечтала увидеть эту картину, а теперь, увидев, что это так похоже на ее мечты, подумала, что, должно быть, еще спит. Горы сверкали перед ее восхищенными глазами, как сделанные из серебра, и от восторга Латония не могла произнести ни слова. Да и можно ли было словами выразить ее чувства?

У станции ей и лорду Бранскомбу были приготовлены лошади, а багаж в сопровождении слуг должен был перевозиться обычным порядком. Лорд помог Латонии сесть в седло, и они поехали прочь. Латония уже не думала о том, куда они направляются. Все ее мысли занимало только одно: она едет рядом с любимым у подножия Гималаев, где мечтала побывать всю жизнь.

Через несколько минут караван оставил позади маленькую деревеньку, и вокруг раскинулось море цветов, которые, по представлениям Латонии, могли расти лишь в раю, — малиновые, белые, желтые и даже голубые. Но, как ни великолепны были цветы, Латония не могла оторвать глаз от блистающих серебром вершин, великолепие которых не поддавалось описанию.

Долгое время лорд и Латония ехали в молчании. Дорога все время вела вверх. Вначале она была достаточно широка для двоих, потом превратилась в простую тропу, и лорд Бранскомб поехал впереди, а Латония — за ним. Солнце все еще грело, но она знала, что в сумерках холод снегов будет пробирать до костей. Но сейчас прохлада наполняла ее бодростью и сметала прочь все чувства, кроме необычайного восторга, бушующего в ее душе.

«Это оттого, что я вижу Гималаи», — сказала себе Латония.

Однако она знала, что кривит душой, и на самом деле причиной тому был лорд Бранскомб, ехавший впереди. Латонию не оставляло предчувствие, что они едут куда-то туда, где смогут остаться одни и где у лорда не будет важных и неотложных дел.

Подъем продолжался. Из серебряного снег стал золотым, а потом розовым: заходило солнце. Затем впереди вдруг показалось бунгало — белое, свежепокрашенное, оно сверкало на фоне темных гор едва ли не ярче снега. Окружавшие его цветы были еще красивее, чем те, мимо которых лорд и Латония проезжали до этого. Подъехав ближе, Латония разглядела улепетывающую в кусты пару золотых гималайских фазанов, самых красивых птиц мира.

Трое слуг вышли навстречу лорду Бранскомбу и Латонии — двое мужчин и одна женщина средних лет в сари малинового цвета. Все трое с поклонами и улыбками приветствовали лорда Бранскомба. Потом они увели лошадей, а путешественники поднялись в одну из самых красивых комнат, какие только видела в жизни Латония. Стены ее были белыми, а на полу лежали яркие коврики тонкой ручной работы. На столах стояли цветы, а большие низкие кресла так и манили к себе.

Лорд Бранскомб что-то сказал слугам на их языке, а потом произнес, обращаясь к Латонии, которая восхищенно оглядывала комнату:

— Уже вечер, и я думаю, что вам хочется принять ванну. Как только вы будете готовы, мы поужинаем — ведь вы весь день почти ничего не ели.

От его слов у Латонии стало тепло на душе, словно лорд и в самом деле заботился о ней.

— Благодарю вас! — ответила она. — Но прошу вас, скажите мне, кому принадлежит этот милый домик?

— Мне, — ответил лорд Бранскомб. — Я купил его несколько лет назад и всегда приезжаю сюда, когда у меня появляется возможность отдохнуть.

— Здесь так красиво! — сказала Латония, глядя в окно на горы, которые были уже не золотыми и розовыми, а сиреневыми и лиловыми в надвигающихся сумерках.

— Я все расскажу вам позже, — с улыбкой произнес лорд Бранскомб.

Из гостиной он провел Латонию в спальню, которая оказалась неожиданно большой для такого маленького бунгало, а кровать в ней напоминала галеон, укрытый москитной сеткой, совершенно излишней в это время года. Занавеси на окнах были цвета неба, каким оно было, когда Латония впервые увидела на его фоне горы. Как ни странно, в спальне был и камин, в котором горел огонь.

Женщина в малиновом сари ждала, чтобы помочь девушке переодеться, и Латония заметила, что багаж уже перенесен в комнату.

— Ваша ванна готова, мэм-саиб, — произнесла женщина, а когда Латония ответила ей на урду, радостно заулыбалась и затрещала так быстро, что девушка с трудом успевала выхватывать лишь отдельные слова, хотя все же ухитрилась уловить общий смысл.

Ароматная ванна с лепестками цветов смыла с нее остатки усталости, а восторг, наполнявший ее с момента пробуждения, начал расти и усиливаться до тех пор, пока не зазвучал в Латонии подобно музыке.

Когда Латония вышла из ванной, служанка распаковывала багаж, перекладывая вещи в платяной шкаф. Он был открыт, и Латония увидела красивые платья, подаренные ей Тони.

Одеваясь, Латония подошла к окну, из которого были видны горы. Сейчас они тонули в темноте, но звезды уже мерцали, и Латония подумала, что скоро взойдет и луна.