Наказанные народы

3. Образования власти русских.

Женщина призывала идти на вокзал, останавливать проходящие поезда и сообщать пассажирам, что в Грозном чеченцы режут русских.

… Из окон обкома партии посыпались листовки, написанные от руки печатными буквами. Вот примерное содержание листовки:

Товарищи, братья, русские люди!

Берите пример с народов Иордании, Ирака…

Подымайтесь на борьбу за русское дело!

Требуйте выселения чеченцев и ингушей!

Прочти и передай другому.

Если не согласен, то порви.

Комитет народной защиты[383].

Проехал пустой автобус. В автобусе шофер и женщина-кондуктор. Шофер остановил автобус, взобрался на крышу и стал кричать, обращаясь к возбужденной толпе: «Чеченцы дали залп по машине, убили мужчину, женщину, девушку и отрезали у нее руку». (На самом же деле несколько погромщиков пытались ворваться в здание телеграфа. Начальник охраны лейтенант выстрелил после предупреждения и кого-то ранил. Автобус проезжал мимо, и шофер увидел, что кто-то лежит на земле. Дальше уже разыгралось его буйное воображение.)

Толпа взревела. На тротуаре стоял какой-то пожилой человек в смушковой шапке, явно кавказского вида. Его схватили и начали зверски избивать на глазах у солдат, охранявших правительственное здание. Солдаты стояли не шелохнувшись. Стояли и смотрели… Человека убили у них на глазах. Как позднее выяснилось, это был продавец из селения Урус-Мартан.

Русская публика, в том числе и коммунисты, нацепили красные банты, чтобы распоясавшиеся погромщики не приняли бы их, чего доброго, за чеченцев. (Как это все похоже на еврейские погромы в царской России, только тогда не одевали красных бантов…)

Чеченское население проявило исключительную выдержку и не дало погромщикам спровоцировать себя. На третий день волнений в Грозном начались грабежи. Стали прибывать войска. Постепенно порядок был восстановлен.

Из Москвы приехал председатель Президиума Верховного Совета РСФСР Яснов, генерал Плиев и секретарь ЦК КПСС Н. Г. Игнатов. Писатель Халид Ошаев, нашедший кучу листовок погромного содержания, хотел попасть на прием к Игнатову, чтобы передать их ему, но Игнатов уехал в район и Ошаева не принял.

Никто из погромщиков в связи с волнениями в Грозном в августе 1958 г. к ответственности привлечен не был, даже те, кто стоял на платформе грузовика и призывал к погромам.

Спустя год первый секретарь обкома А. И. Яковлев был переведен на работу в аппарат ЦК КПСС на должность инспектора.

Волнения 1958 г. дали толчок более мелким столкновениям на национальной почве. Бюро обкома пыталось как-то регулировать национальные отношения, выдвигало местные кадры, наказывало, впрочем, не очень строго, шовинистически настроенных русских руководителей. В частности, был объявлен выговор за запущенность массово-политической работы среди населения первому секретарю Шалинского райкома КПСС Р. К. Донскому, и был снят с работы председатель Шалинского райисполкома Чагаев[384]. Ряд русских членов партии, открыто выступивших против восстановления Чечено-Ингушской автономии, был исключен из КПСС. С другой стороны, еще более круто наказывали за «проявление национальной вражды» чечено-ингушских работников.

Отражением обострения межнациональных отношений служит статья заместителя заведующего отделом партийных органов ЧИ обкома КПСС В. Склокина, в которой он писал:

Особенно настойчиво партийные организации должны бороться с серьезными недостатками, допущенными в ходе восстановления национальной автономии чеченского и ингушского народов. Необходимо усилить воспитание населения в духе ленинской национальной политики и братской дружбы народов нашей страны, принять меры для быстрейшего трудового и бытового устройства прибывших в республику чеченцев и ингушей[385].

Но, как показало дальнейшее развитие событий, депортация 1944 г. оказала глубокое психологическое воздействие не только на чеченцев и ингушей, но и на русское и украинское население автономии. Последствия депортации оказывали и продолжают еще оказывать свое негативное влияние на межнациональные отношения в Чечено-Ингушетии. В 1958 г. писатель А. Е. Костерин направил письмо в ЦК КПСС, в котором приводил факты неправильного отношения местных руководящих работников к возвращающимся чеченцам и ингушам. В частности, в письме указывалось на ошибочность решения о присоединении Пригородного района к Северной Осетии. Письмо Костерина получило широкое распространение и резонанс в Чечено-Ингушетии. Бюро обкома КПСС специально рассмотрело этот вопрос и в своем постановлении от 28 апреля 1958 г. осудило Костерина за его письмо, которое, по утверждению бюро обкома, будто бы сеет рознь и способствует разжиганию национальной вражды[386].