Нахимов

Обстановка была такая непринуждённая, что некоторые гардемарины и вовсе забыли об этикете. Когда во дворце королева предложила Степану Лихонину варенье, тот, вместо того чтобы взять у неё тарелку, вооружился ложкой и стал как ни в чём не бывало есть варенье и беседовать с королевой, державшей перед ним тарелку. Хохот вокруг, а он и не замечает, знай уплетает. Что тут скажешь: в 15 лет люди вроде бы уже и взрослые, а привычки у них всё ещё детские.

С Владимиром Далем оплошность случилась на балу. Каждому гардемарину определили даму, чтобы с ней танцевать и после вести к столу. Как и Нахимов, Даль не относился к числу любителей танцевать. Кое-как отговорился, уединился в саду и... уснул. Там и нашли его после бала. Он очень удивился, когда его разбудили, и рассказывал потом, что видел во сне прекрасный водопад.

Отличились и Фёдор Колычев с Иваном Бутенёвым: не вняли советам князя соизмерять количество предлагаемых напитков со своими силами и, опьянев, уснули в беседке. Директор датского Морского корпуса посмеялся над незадачливыми русскими. Тогда все решили спасти честь русского гардемаринского мундира — правда, весьма своеобразно: на следующий день в отместку напоили датских гардемаринов и живописно расположили их по разным беседкам, предложив директору полюбоваться на своих подопечных.

— Опять кто-то из ваших нализался? — улыбаясь, спросил адмирал.

— А вы зайдите в беседку да посмотрите.

Адмирал потом долго хохотал и рассказывал об «изобретательности русских плутишек».

Принимали датчан у себя на бриге, угощали чаем и «чем могли» (так записали в журналах).

Словом, визит удался. Шесть дней простояли в Копенгагене, дожидаясь попутного ветра, 1 сентября, так и не дождавшись, подняли паруса и при тихом ветре оставили гостеприимную датскую столицу. Выйдя в море и лавируя, миновали острова Борнхольм и Готланд и, наконец, поймав свежий ветер, взяли курс на Дагерорт. 7 сентября прошли остров Нарген и встали на ревельском рейде³⁶. Будущим командирам предстояло не раз ходить этим маршрутом, а потому заучивали румбы, сличали местность с картой, обучались лавированию в море. Пополнив запасы провизии и воды и осмотрев Ревель, поспешили в родной Кронштадт, а оттуда — в Петербург.

Чудесное плавание завершилось, приключения, балы и обеды закончились. Предстояло готовиться к экзаменам на первый офицерский чин.

Экзамены

К экзаменам готовились основательно, повторяли всё, изученное за три года. Проходили испытания в январе — феврале. Собственно, это был не один, а целая череда экзаменов. «Надлежало пройти через несколько комиссий: свою, домашнюю, флотскую, артиллерийскую, астрономическую, духовную и главную»³⁷, — каждую со своими экзаменаторами.

«Домашняя» комиссия была самой строгой — состояла из корпусных офицеров, но не учителей, если же кто-то из офицеров был и преподавателем, то своих учеников он не экзаменовал; председательствовал помощник директора. Спрашивали по всем предметам, долго и придирчиво. Кто прошёл первую комиссию — шёл на вторую, флотскую. Там экзаменовали назначенные министром поимённо адмиралы, капитаны и кораблестроители. В третью назначались артиллеристы из морского и сухопутного ведомств, в четвертую — астрономы из Академии наук и обсерватории, в пятую — члены Синода и преподаватели Закона Божьего. Наконец, на последнем испытании присутствовали министры и высшие сановники, допускалась и публика.

Баллы для оценивания успеваемости тогда ещё не употреблялись, приняты были оценки: «отлично хорошо», «весьма и очень хорошо», «хорошо», «довольно хорошо», «посредственно». «При этом, — отмечает Д. Завалишин, — получивший отметку “посредственно” выпускался так же в мичманы, как и те, кто получал отметку “отлично”, только, разумеется, ставился ниже в выпускном списке, в каком порядке считалось и старшинство при производстве»³⁸.

Каковы же были оценки гардемарина Павла Нахимова? — «Очень хорошо»: Закон Божий, алгебра, высшие вычисления, механика, теория морского искусства, опытная физика, корабельная архитектура, артиллерия, фортификация, русская грамматика. «Весьма хорошо»: арифметика, геометрия, тригонометрия, геодезия, навигация, астрономия, история и география. Практику и эволюции освоил на «хорошо», по-французски «говорит, переводит и сочиняет хорошо».

Ни одной «довольно хорошо» и «посредственно» — только высокие баллы! Общий итог: «...комиссия, рассматривая знания здешних и Черноморского флота гардемарин, составила общий список старшинства по степени ответов их в знании наук, а именно, из первых и лучших... 1-м Платона Станицкого, 2-м Захара Дудинского, 3-м Михайлу Рейнеке, 4-м Василия Соколова, 5-м Андрея Чигиря, 6-м Павла Нахимова»³⁹. Шестой из 109 экзаменованных!

Девятого февраля вышел приказ министра о присвоении выпускникам — и среди них Нахимову — первого офицерского звания мичмана. Конечно, поздравляли друг друга, отмечали, веселились. Особенно радостно было, что оба приятеля, Рейнеке и Нахимов, оказались в списке лучших: один на третьем месте, второй — на шестом.