Пройдя проливом Скагеррак из Балтийского моря в Северное, именовавшееся в ту пору Немецким, Лазарев принял решение расстаться на время с тормозившей движение «Ладогой», чтобы прибыть в Англию раньше и заказать всё необходимое для обоих кораблей. Встречу назначили в Портсмуте.
Шестнадцатого сентября, поставив все паруса, пришли в английский Диль, где намеревались остановиться лишь на несколько часов, чтобы купить гичку — лёгкую шлюпку и сразу выйти в море, но... простояли две недели, ожидая попутного ветра. Как заметил Путятин, «на море
Заход в гавань оказался кстати: южный ветер поменялся на юго-западный, начался дождь, за ним шторм. Команда «Крейсера» наблюдала, как не менее двадцати «купцов» пострадали от шторма: кто потерял канаты, кого сорвало с якорей. Сам фрегат едва удержался на четырёх якорях.
Когда 1 октября покинули рейд и вошли в Английский канал, как англичане называют Ла-Манш, погода стояла самая благоприятная: небо прочистилось, было так ясно, что офицеры в подзорные трубы разглядывали конные экипажи и прохожих на улицах Дувра. Был прекрасно виден и французский берег. Все были уверены, что на следующий день «Крейсер» бросит якорь на портсмутском рейде. «Качки не было ни малейшей, — вспоминал Завалишин, — и потому наши денщики не сочли даже нужным привязать стулья в кают-компании к приколоченным по стене планкам, как это обыкновенно делается при ожидании качки»65
.Неожиданно опустился туман, ветер начал крепчать, и фрегат стало сносить к французскому берегу, прямо на мель. Потребовалось всё мастерство капитана: беспрерывно лавируя, он клал фрегат то на один галс, то на другой. Два дня — 1 и 2 октября — команда не уходила с палубы, однако даже при спущенных верхних парусах корабль с трудом сопротивлялся штормовому ветру. И как знать, не сделай капитан заранее необходимых распоряжений да не поймай вовремя переменившийся ветер — возможно, экспедиция здесь и закончилась бы. Опытные моряки говорили, что становиться на якорь на английском рейде, где всегда или ветра, или прилив, — дело нелёгкое и в ясную погоду, а уж в шторм и подавно.
Сам Лазарев причину спасения определил скромно: во время строительства корабля он уменьшил высоту рангоута — ещё одно усовершенствование, сделанное на фрегате.
«При сем случае не могу я довольно нахвалиться теми превосходными качествами, которые сказались в фрегате “Крейсер” при отходе от подветренного берега в жестокий сей ветер, продолжавшийся двое суток, — записал М. П. Лазарев в рапорте, — и позволю себе думать, что ни один фрегат с неуменьшённым против обыкновенного положения рангоутом вынести того был бы не в состоянии»66
. Молодые офицеры получили наглядный практический урок, как соединение верного инженерного расчёта и умелого управления кораблём даёт блестящий результат. Даже язвительный Завалишин отметил мастерство капитана. В своих воспоминаниях он с дотошностью перечислял траты и расходы во время экспедиции — что естественно, ведь он был ревизором, — и записал, что лоцманам заплатили за ввод на рейд Портсмута 60 фунтов стерлингов. Сумма немалая, если сравнить, например, с ценой заказанного в Англии хронометра — 80 фунтов стерлингов. Но зачем надо было столько платить лоцманам, задаётся вопросом рачительный Завалишин, если «всеми действиями руководил сам Лазарев».После сурового испытания корабля на прочность капитан дал всем отдых, и команда проспала целые сутки.
Четвёртого октября наконец бросили якорь в акватории порта Портсмута. Через три дня на рейде показалась «Ладога». Лазарев рассчитывал произвести в Англии необходимый ремонт, закупить астрономические инструменты и карты и спустя месяц выйти в море. Однако задули такие жестокие западные ветра, что фрегат и шлюп простояли в порту ещё месяц в ожидании попутного ветра. «Пробовали несколько раз сниматься, но должны были опять ворочаться назад», — сообщил Нахимов в письме другу. Как бы в оправдание Лазарев в рапорте сообщает и о других кораблях, застрявших на рейде: «В том числе был английский фрегат “Forte”, долженствовавший по полученным предписаниям отправиться в Плимут, но после тщетных троекратных покушений принуждён был три раза возвратиться обратно чрез Нидельский проход на портсмутский рейд и, наконец, снялся вместе с нами. Сие доказывает, сколь сильно свирепствовали здесь западные ветры, что и одинокий фрегат не мог в продолжении почти двух месяцев выискать случая перейти толь малое расстояние, каково есть от Портсмута до Плимута».