Нахимов

Город Санта-Крус по всем правам заслуживает имя столицы Канарских островов. В нем имеет пребывание губернатор островов и производится самая большая торговля. Город состоит из каменных строений, лежит у подошвы горы и с моря представляет прекрасный вид. Он невелик, улицы в нем весьма чисты. На берегу построены три крепости: Сан-Педро, Сан-Рафаель и Сан-Кристобал. Из последней ядром оторвана была рука у славного лорда Нельсона во время его нападения в прошедшую войну. Укрепления весьма исправны и достаточно снабжены медными пушками»[73].

За 20 лет, прошедших со времени экспедиции Лисянского, на острове ничего не изменилось: так же процветала торговля, которая привлекала корабли, закупавшие вино, свежие фрукты, овощи, баранов и птицу.

Принимал участие в закупках и Нахимов, а потом вместе с Завалишиным и Бутеневым отправился в долину Оротава. Здесь неразлучная троица посетила ботанический сад, впервые увидела цветущий чайный куст, а поднявшись на гору, полюбовалась видом Канарских островов. Осмотрели батарею, о которой писал Лисянский, послушали рассказ о ранении Нельсона и убедились, что испанцы очень гордятся этой историей.

На время стоянки на острове пришелся день рождения императора Александра I — 12 (24) декабря. На русских кораблях отслужили молебен и произвели 101 выстрел из пушек. Испанцы-католики, отмечавшие навечерие Рождества Христова, пригласили моряков на торжество. Площадь перед кафедральным собором была заполнена празднично одетым народом, дома украсили фонарями и по местной традиции беспрерывно палили из петард, устраивая фейерверки даже днем. Ужинали офицеры у начальника национальной гвардии, дочери которого — по определению Завалишина, «первые красавицы города» — услаждали слух моряков пением и игрой на арфе.

Нахимов описал дни, проведенные на острове, кратко: «…купили вина для себя и команды и в четвертый день вступили под паруса».

На пути через Атлантику ветер всё время дул в паруса, штилей не было, так что экватор пересекли без происшествий. Правда, с непривычки перейти второй раз за год из зимы в лето было непросто. «Ах! Как трудно было сначала привыкать к жарким климатам, но теперь благодаря судьбе несколько попривыкли»[74], — жаловался Нахимов в письме, адресованном Рейнеке.

Но жарко или холодно, штиль или шторм — офицер стоит вахту. Ежедневно час посвящался обучению команды обращаться с парусами, еще час — учению при орудиях (на фрегате артиллерийских офицеров не было, и артиллерией занимались флотские офицеры). А еще в их обязанности входили проверка журналов, которые вели штурманы, определение местоположения корабля, описание берегов, уточнение карт. Во время кругосветного плавания вели метеорологические наблюдения и записывали их результаты в журнал (в 1882 году их издадут отдельной книжкой [75]).

На фрегате впервые в русском флоте была введена должность старшего офицера — он заведовал общими делами; остальные офицеры несли вахты. Согласно Морскому уставу тех лет, морские сутки начинались не с полуночи, как гражданские, а с полудня и совпадали с вахтами: первую вахту стояли с полудня до шести часов вечера, вторую — до полуночи, третью — с часа пополуночи до пяти утра, четвертую — с пяти до девяти утра и пятую — с девяти до полудня. Обычно команду делили на две половины, поочередно несшие вахту. Но в дальних плаваниях это сильно изматывало людей, и Лисянский во время кругосветки одним из первых разбил экипаж на три вахты. «У нас старший офицер с Тенерифа не правит вахтою, а занимает должность капитан-лейтенанта. А с Рио-Янейро стоим на четыре вахты», — писал Нахимов Рейнеке.

Павел Новосильский, товарищ Нахимова по Морскому корпусу, так описывал распорядок дня офицеров в экспедиции 1819 года к Южному полюсу: «В 8 часов утра мы собирались в кают-компании пить чай. Тут рассказывали новости, если были какие на ночных вахтах… В 10 часов делали солнечные наблюдения, по которым вычисляли время на шлюпе; сравнивая это время с хронометром, получалась долгота места. После полудня все офицеры являлись на палубу брать секстанами полуденную высоту солнца. Особенный звон колокола „рында“ возвещал полдень. После чего каждый спешил вычислить широту места шлюпа в полдень. В час сходились к обеденному столу, не роскошному, но всегда хорошо приготовленному; капитан Лазарев обедал и пил чай вместе с нами… Карты (игральные. — Н. П.) решительно изгнаны были на нашем шлюпе: капитан Лазарев не мог терпеть их»[76].