Нахлебник

ОЛЬГА. Я, признаюсь, со своей стороны, такой большой вины не вижу... Вы уже не молоды... вероятно, от вина отвыкли - ну, пошумели немного...

КУЗОВКИН. Нет-с, Ольга Петровна, не извольте меня оправдывать-с. Покорно вас благодарю - а только я чувствую свою вину.

ОЛЬГА. Или вы, может быть, сказали что-нибудь обидное для моего мужа и для господина Тропачева?..

КУЗОВКИН (опуская голову). Виноват-с.

ОЛЬГА (не без волнения). Послушайте, Василий Петрович, хорошо ли вы помните все ваши слова?

КУЗОВКИН (вздрагивает, глядит на Ольгу и медленно произносит). Не знаю-с... какие слова...

ОЛЬГА. Вы говорят, что-то сказали...

КУЗОВКИН (поспешно). Соврал-с, Ольга Петровна, непременно соврал-с. Что пришло на язык, то и сказал. Виноват-с. Не в своем уме находился.

ОЛЬГА. Однако... с чего бы, кажется, пришло вам в голову...

КУЗОВКИН. А бог знает, с чего. Сумасшествие просто. Я, признаюсь, от вина уже отвык совершенно. Ну выпил - ну и пошел. Бог знает что наболтал-с. Оно бывает-с. А я все-таки виноват кругом - и наказан поделом. (Хочет подняться.) Позвольте проститься, Ольга Петровна... Не извольте поминать лихом.

ОЛЬГА. Я вижу, вы не хотите со мной говорить откровенно. Вы меня не бойтесь... Ведь я не то, что Павел Николаич... Ну, его вы можете бояться, положим... Вы его не знаете... он с виду кажется таким строгим. А меня-то зачем вы боитесь... Ведь вы меня ребенком знали.

КУЗОВКИН. Ольга Петровна, сердце у вас ангельское... Пощадите бедного старика.

ОЛЬГА. Помилуйте! Я, напротив, желала бы...

КУЗОВКИН. Не напоминайте мне про вашу молодость... уж и так мне на душе горько... ох, горько! Под старость лет из вашего дома выезжать приходиться - и по своей вине...

ОЛЬГА. Послушайте, Василий Петрович, есть еще средство помочь вашему горю... будьте только со мной откровенны... послушайте... я... (Вдруг встает и отходит немного в сторону.)

КУЗОВКИН (глядя ей вслед). Не извольте беспокоиться, Ольга Петровна, право, не стоит-с. Я и там об вас буду бога молить. А вы иногда вспомните обо мне - скажите: вот старик Кузовкин Василий преданный мне был человек...

ОЛЬГА (снова обращаясь к Кузовкину). Василий Петрович, точно вы мне преданный человек, точно вы меня любите?

КУЗОВКИН. Матушка вы моя, прикажите мне умереть за вас.

ОЛЬГА. Нет, я не требую вашей смерти, я хочу правды, я хочу знать правду.

КУЗОВКИН. Слушаю-с.

ОЛЬГА. Я... я слышала ваше последнее восклицанье.

КУЗОВКИН (едва выговаривая слова). Какое... восклицанье?..

ОЛЬГА. Я слышала... что вы сказали обо мне. (Кузовкин поднимается с кресел и падает на колена.) Что ж это, правда?

КУЗОВКИН (заикаясь). Помилуйте, простите великодушно... Сумасшествие я уже вам докладывал... (Голос у него прерывается.)

ОЛЬГА. Нет - вы не хотите сказать мне правду.

КУЗОВКИН. Сумасшествие, Ольга Петровна, простите...

ОЛЬГА (схватывая его за руку). Нет, нет... ради бога... заклинаю вас самим богом... умоляю вас, скажите мне, что это - правда? Правда? (Молчание.) За что ж вы меня мучите?

КУЗОВКИН. Так вы хотите знать правду?

ОЛЬГА. Да. Говорите же - правда это?

КУЗОВКИН поднимает глаза, глядит на Ольгу... Черты лица его выражают мучительную борьбу. Он вдруг опускает голову и шепчет: "Правда". - ОЛЬГА быстро отступает от него и остается неподвижной... КУЗОВКИН закрывает лицо руками. Дверь из залы растворяется - и входит ЕЛЕЦКИЙ. Он сперва не замечает КУЗОВКИНА, который все на коленях, - и подходит к жене.

ЕЛЕЦКИЙ. Ну, что ж - ты кончила? (Останавливается с изумленьем.) A voila, je vous ai dit... Вот он прощенья стал просить...

ОЛЬГА. Поль, оставь нас одних...

ЕЛЕЦКИЙ (с недоуменьем). Mais, ma chere...

ОЛЬГА. Прошу тебя, умоляю тебя, оставь нас...

ЕЛЕЦКИЙ (помолчав немного). Изволь... только, я надеюсь, что ты объяснишь мне эту загадку...

ОЛЬГА кивает головой утвердительно, ЕЛЕЦКИЙ медленно выходит.

ОЛЬГА (быстро идет к двери залы, запирает ее на ключ и возвращается к Кузовкину, который все еще не поднимается). Встаньте... встаньте, говорю вам.

КУЗОВКИН (тихо поднимается). Ольга Петровна... (Он, видимо, не знает, что сказать.)

ОЛЬГА (указывая ему на диван). Сядьте здесь. (Кузовкин садится. Ольга останавливается в некотором расстоянье и стоит к нему боком.) Василий Петрович... вы понимаете мое положенье.

КУЗОВКИН (слабо). Ольга Петровна, я вижу... Я точно в уме повредился... Извольте меня отпустить, а то я еще бед наделаю... Я сам не знаю, что говорю.

ОЛЬГА (дыша с трудом). Нет, полноте, Василий Петрович. Теперь дело сделано. Теперь вы отказаться от ваших слов не можете... Вы должны мне все сказать... всю правду... теперь.

КУЗОВКИН. Да ведь я...

ОЛЬГА (быстро). Я говорю вам, поймите же, наконец, и мое положенье и ваше... Или вы оклеветали мою мать... в таком случае извольте выйти и не показывайтесь мне на глаза... (Она протягивает руку к двери... Кузовкин хочет подняться и опускается снова.) А! Вот вы остаетесь - вы видите, что вы остаетесь...

КУЗОВКИН (тоскливо). О, господи боже мой!

ОЛЬГА. Я хочу все знать... Вы должны мне все сказать... слышите?