Нахлебник

ЕЛЕЦКИЙ Это слишком! Да знаешь ли ты, что я могу принудить тебя повиноваться!

КУЗОВКИН. А каким это образом, смею спросить?

ЕЛЕЦКИЙ. Не выводите меня из терпения!.. Не заставляйте меня напомнить вам, кто вы такой!

КУЗОВКИН. Я столбовой дворянин... Вот кто я-с!

ЕЛЕЦКИЙ. Хорош дворянин, нечего сказать!

КУЗОВКИН. Каков ни на есть - а купить его нельзя-с.

ЕЛЕЦКИЙ. Слушайте...

КУЗОВКИН. Это вы в Петербурге с вашими подчиненными извольте так обращаться.

ЕЛЕЦКИЙ. Слушайте, упрямый старик. Ведь вы не желаете оскорбить вашу благодетельницу? Вы уже сознались раз в несправедливости ваших слов; что же вам стоит успокоить Ольгу Петровну окончательно - и взять деньги, которые мы вам предлагаем? Или вы так богаты, что вам десять тысяч рублей нипочем?

КУЗОВКИН. Не богат я, Павел Николаич; да подарочек-то ваш больно горек. Уж и так я вдоволь стыда наглотался... да-с. Вы вот изволите говорить, что мне денег надо; не надо мне денег-с. Рубля на дорогу от вас не возьму-с.

ЕЛЕЦКИЙ. О, я понимаю ваш расчет! Вы притворяетесь бескорыстным; вы надеетесь эдак больше выиграть. В последний раз говорю вам: либо вы возьмете деньги на тех условиях, которые я изложил вам, либо я прибегну к таким мерам... к таким мерам...

КУЗОВКИН. Да что вы хотите от меня, господи! Мало вам того, что я уезжаю; вы хотите, чтоб я замарался, вы хотите купить меня... Так нет же, Павел Николаич, этого не будет!

ЕЛЕЦКИЙ. О, черт возьми! Я тебя... (В это мгновенье раздается под окном в саду голос Тропачева; он напевает: "Я здесь, Инезилья, я здесь под окном".) Это невыносимо! (Подходя к окну.) Я сейчас... сейчас... (Кузовкину.) Даю вам четверть часа на размышление... а там уж не пеняйте! (Уходит.)

КУЗОВКИН (один). Что это со мною делают, господи! Да этак лучше прямо в гроб живому лечь! Погубил я себя! Язык мой - враг мой. Этот барин... Ведь он со мной, как с собакой, говорил, ей-богу!.. Словно во мне и души-то нет!.. Ну, хоть убей он меня... (Из кабинета выходит Ольга; у ней в руках бумага. Кузовкин оглядывается.) Господи...

ОЛЬГА (нерешительно подходя к Кузовкину). Я желала видеть вас еще раз, Василий Семеныч...

КУЗОВКИН (не глядя на нее). Ольга Петровна... зачем... вы вашему супругу... все изволили сообщить...

ОЛЬГА. Я никогда ничего не скрывала от него, Василий Семеныч...

КУЗОВКИН. Так-с...

ОЛЬГА (поспешно). Он поверил мне... (Понизив голос.) И соглсаен на все.

КУЗОВКИН. Согласен-с? На что согласен-с?

ОЛЬГА. Василий Семеныч, вы добрый... вы благородный человек... Вы меня поймете. Скажите сами, можете ли вы здесь остаться?

КУЗОВКИН. Не могу-с.

ОЛЬГА. Нет, послушайте... Я хочу знать ваше мнение... Я успела оценить вас, Василий Семеныч... Говорите же, говорите откровенно...

КУЗОВКИН. Я чувствую вашу ласку, Ольга Петровна, я, поверьте, тоже умею ценить... (Он останавливается и продолжает со вздохом.) Нет, не могу я остаться, - никак не могу. Да и что греха таить? - теперь я, конечно, остепенился - ну и хозяина тоже давно в доме не было... некому было эдак, знаете... Да ведь старики-то живы; они ведь не забыли... ведь я точно у покойника в шумах состоял... Из-под палки, бывало, паясничал, - а иногда и сам... (Ольга отворачивается.) Не огорчайтесь, Ольга Петровна... Ведь, наконец, я... я вам все-таки чужой человек... Ведь, наконец, я... я вам все-таки чужой человек... остаться я не могу.

ОЛЬГА. В таком случае... возьмите... это... (Протягивает ему бумагу.)

КУЗОВКИН (принимает ее с недоумением). Что это-с?

ОЛЬГА. Это... мы вам назначаем... сумму... для выкупа вашего Ветрова... Я надеюсь, что вы нам... что вы мне не откажете...

КУЗОВКИН (роняет бумагу и закрывает лицо руками). Ольга Петровна, за что же и вы, и вы меня обижаете?

ОЛЬГА. Как?

КУЗОВКИН. Вы от меня откупиться хотите. Да я ж вам сказывал, что доказательств у меня нет никаких... Почему вы знаете, что я это все не выдумал, что у меня нет никаких... Почему вы знаете, что я это все не выдумал, что у меня не было, наконец, намеренья...

ОЛЬГА (с живостью его перебивая). Если б я вам не верила, разве мы бы согласились...

КУЗОВКИН. Вы мне верите - чего же мне больше, - на что мне эта бумага? Я сызмала себя не баловал... не начинать же мне под старость...Что мне нужно? Хлеба ломоть - вот и все. Коли вы мне верите... (Останавливается.)

ОЛЬГА. Да... да... я вам верю. Нет, вы меня не обманываете - нет... Я вам верю, верю... (Вдруг обнимает его и прижимается к его груди головой.)

КУЗОВКИН. Матушка, Ольга Петровна, пол... полноте... Ольга... (держит его одной рукою, другой быстро поднимает бумагу с земли и жмется к нему). Вы могли отказать чужой, богатой женщине - вы могли отказать моему мужу, но дочери, вашей дочери, вы не можете, вы не должны отказать... (Сует ему бумагу в руки.)

КУЗОВКИН (принимая бумагу, со слезами). Извольте, Ольга Петровна, извольте, как хотите, что хотите прикажите, я готов, я рад - прикажите, хоть на край света уйду. Теперь я могу умереть, теперь мне ничего не нужно... (Ольга утирает ему слезы платком.) Ах, Оля, Оля...

ОЛЬГА. Не плачьте - не плачь... Мы будем видеться... Ты будешь ездить...