Находка для шпиона

Всё это в один миг промелькнуло в голове, фотография уже была у меня, и при тусклом свете чахоточной лампочки я в изумлении разглядывала голубое небо, морской пляж, лодчонку и… Автор снимка находился на небольшом возвышении, пригорке или парапете, и оказавшаяся в объективе парочка была снята чуть сверху. Блондин средних лет в солнечных очках и плавках шагал вдоль кромки прибоя, держа на руках свою подругу, которая, видимо, весьма активно болтала в этот момент ногами. Счастливый миг для счастливых влюбленных… Девушка широко раскинула руки в стороны и откинулась назад, оказавшись вниз головой. Длинные мокрые волосы разлетелись черным веером, придавая фотографии контраст и необычайную живость. Кажется, девушка что-то задорно кричала фотографу…

Хотелось бы мне знать – что… Ногам стало холодно, а сердцу в груди тесно. Вспомнить в волнении имя мужчины я сразу не смогла, он был сфотографирован в профиль, но глупую улыбку его спутницы я узнала даже вверх ногами. Этот невыносимо знакомый блондин нёс на руках Алиску…

– Ну? – с некоторым садистским интересом спросил Мельников, впившись взглядом мне в лицо.

Чтобы выиграть пару секунд и перевести дыхание, я перевернула фотографию, разглядывая девушку.

– Ну? – передразнила я, пожимая плечами. – Ну и что? У Алиски и купальника-то такого нет!

– То есть, – своим гадским вкрадчивым голосом предположил следователь, – вы опознаете подругу, но не опознаете купальник?

– Нет! Я тут вообще никого не узнаю! Вот кто это? – я клюнула ногтем в голову мужчины.

Мельников выразительно хмыкнул:

– Самарин Аркадий Борисович.

На миг я смешалась. Но чушь, которую сейчас демонстрировал мне Константин Михайлович, явно противоречила здравому смыслу.

– А вы уверены? Здесь плохо видно, он же в профиль?

– Эта фотография из личного альбома зама Самарина Коломатникова.

– Как трогательно! А его детских фотографий случайно у зама в альбоме нет? Без штанов и с соской? – Тут мой взгляд зацепился за белоснежный борт лодки, видневшейся на втором плане. – А вот на лодочке, если вы могли заметить, написано «Сочи 242»! Мы с Находкой были в Сочи годом раньше. А в этом году, – я ткнула в дату внизу снимка, – мы с ней ездили на Алтай!

– Вы на Алтае были в августе?

Я мысленно зашипела. Вот ведь докучливый мужик! Ну не в августе, в сентябре… Думает, она ездила на юг, а я об этом не знала? Вот дурачок…

– Какая разница? – сердито отрезала я и сунула фотографию обратно следователю.

– А родной дядя Алисы Венедиктовны, Пузиков Николай Петрович, постоянно проживает за границей?

Живо смекнув, куда он клонит, я в полнейшем безразличии фыркнула:

– Мне откуда знать? Мне он писем не пишет. А вы уже всех её родственников изучили?

Шустрый капитан явно примерял Алиску к личности таинственной Олеси, о которой нам поведала словоохотливая секретарша Змеёныша. Можно было не сомневаться, что если уж мы смогли о ней узнать, он разузнал о ней подавно.

– Видите ли, Анна Алексеевна… – неожиданно мягко вздохнул Мельников, и колючие серые льдинки в его глазах незаметно растаяли. Теперь он смотрел на меня с сожалением, словно Гамлет на бедного Йорика. – Я лично не имею к Находке никаких претензий…

– Да, я понимаю, вы это по долгу службы! Но и вы поймите, Константин Михайлович, я всё равно не поверю, что Алиска человека убила. Она не такая! Ну… в крайнем случае может мокрой кисточкой по физиономии дать, но не больше! А фотография… При нынешнем уровне техники её можно на голову Мао Дзе Дуну посадить!

– Фотография двухлетней давности, конечно, ничего не решает. Но от фактов очень трудно отмахиваться, Анна Алексеевна… В тот вечер вашу подругу видели полсотни свидетелей и большинство отмечало её весьма неадекватное поведение. Возможно, Находка употребляет наркотики?

Господи, ну как тут ответить? Конечно, нет! У неё и без того в башке полный бардак. Но настырного следователя интересовал только один вечер, за который не могла поручиться ни я, ни даже сама Лиса.

– Нет, – сказала я решительно, – не употребляет.

Капитан покивал, отрешенно глядя куда-то в глухую темноту палисадника. В правоохранительном молчании чувствовалась какая-то безысходность. Я начала нервничать.

– Извините, если у вас всё…. Мне пора! – Я встала, сухо кивнув на прощанье.

Мельников тоже поднялся на ноги и, по-военному оправив пиджак, ответил:

– До свидания, Анна Алексеевна. Если вы действительно хотите помочь своей подруге, посоветуйте ей прийти ко мне самой. И поймите, там, где уже совершено убийство в игрушки не играют! Подумайте о нашем разговоре…

«Подумайте о нашем разговоре… – в некотором недоумении повторяла я, заходя в подъезд. – Зачем он приходил? Показать фотографию? И посмотреть на реакцию? Видит бог, я узнала эту пустоголовую маляршу, но этого просто не может быть! Как она могла быть в августе в Сочи, если в начале сентября мы уехали на Алтай? Ну уж я-то бы знала!»

Чем больше я старалась найти ответов, тем больше получала вопросов. Поведение следователя казалось странным. Пытается доказать, что Алиска и меня обманывает? Решил сделать из меня союзницу?