Находка на станции Стрельна

– Пожалуй, вы правы, Василий Михайлович, поезжайте, встретьте Венедикта, – последнее слово прозвучало так, словно Иван Дмитриевич забыл имя среднего сына госпожи Мякотиной. – Знаю, что легче ему будет. Не знаю, какие отношения связывали братьев, но всё же родные.

– Хорошо, – произнес штабс-капитан, направляясь к выходу.

– Итак, Миша, что там стряслось на Николаевском вокзале? – последнее, что услышал Орлов. Ответ Жукова поглотила толстая дубовая дверь.

* * *

На пирс Василий Михайлович прибыл за несколько минут до швартовки судна. Пассажиров было немного. Среди спускавшихся по трапу был высокий юноша, зыркающий серыми глазами по сторонам.

Мякотин подошел к сыскному агенту, которого заприметил будучи на борту парохода.

– Здравствуйте, господин Орлов, – поздоровался со штабс-капитаном Венедикт и покраснел, словно совершил что-то постыдное.

– Доброе утро! – ответил Василий Михайлович, и на его лице появилась улыбка. – Не утомила дорога?

– Отнюдь, – не сказал, а выдохнул юноша и добавил: – Не так часто мне доводится посещать столицу.

– Ты не против, если мы дойдем до анатомического пешком?

– Нет, – снова тяжело выдохнул Венедикт, без этого понятно, что гимназист имеет стремление отсрочить опознание тела, чтобы, не дай бог, узнать в нем брата.

– Сергей часто бывает в столице? – Орлов с умыслом сказал «бывает», чтобы в юноше жила надежда и не слишком он волновался в театре.

– Да, – после некоторой паузы произнес Венедикт. – Ему дядюшка благоволит и разрешает жить на квартире.

– А тебе?

– Исключительно с маменькой.

– Как часто бывает Сергей в столице?

– Простите, но я не отмечаю даты в календаре, – в голосе гимназиста послышались нотки скрытой обиды то ли на дядю, то ли на брата.

– Венедикт, – штабс-капитан шел, заложив руки за спину, – мной движет не праздное любопытство, а исключительно дела службы. Мне приходится много чего выслушивать, прежде чем в просеянном найти ту крупицу, что поможет в нахождении преступника или его изобличении.

– Я понимаю, – Венедикт шел, не отрывая взгляда от мостовой, словно в самом деле напроказничал и сейчас стыдится своих поступков. – Сергей ведет себя очень тихо в присутствии маменьки и особливо дяди.

– Дяди?

– Дяди, – с обидой в голосе подтвердил гимназист, и Орлову показалось, что Мякотин процедил сквозь зубы. – А нас он и видеть не хотел.

– Когда ты видел Сергея в последний раз?

– Перед его самым отъездом в столицу.

– Он что-нибудь говорил?

– Нет, как всегда, с улыбкой и шутками, – Венедикт цедил слова сквозь зубы, словно муку сквозь сито, было видно, что брата не чествовал.

– Не страшно увидеть брата… мертвым? – не сдержался штабс-капитан.

Венедикт втянул голову в плечи, и было видно, что ему некуда деть мешавшие при ходьбе руки.

– Нет, – едва слышно произнес Венедикт. – У каждого из нас своя судьба.

– Рановато ты о судьбе-то, – Орлов улыбнулся уголками губ.

– Господь дал, Господь взял, – гимназист не поднимал головы. – Все мы смертны, кто раньше, кто позже, все там будем.

Интересно было слышать от столь юного создания такие рассуждения, не иначе Венедикт прожил жизнь и теперь на склоне лет готов был поделиться мыслями.

До анатомического театра шли больше не произнеся ни слова. Штабс-капитан украдкой поглядывал на гимназиста, отмечая серьезное лицо юноши и неприсущую в таком возрасте глубокую морщинку над переносицей.

В анатомическом театре, расположенном в Императорском Университете, Венедикт вел себя спокойно, никакого волнения. Складывалось впечатление, что перед ним на металлическом столе лежит не тело погибшего человека, а кукла в полный рост, хотя и без головы.

Перед самым опознанием Мякотин указал, что на икре левой ноги Сергея рваный шрам, оставшийся от детской шалости, когда они полезли в недостроенный дом и там брат наткнулся на толстый гвоздь и с испугу дернул ногой так, что разорвал не только кожу, но и мышцу. Довольно долго лечился, но, слава богу, все обошлось. При этих словах взглянул Венедикт на тело и только в эту минуту перекрестился, но во взгляде не мелькнуло ни капельки сочувствия к безвременной кончине брата. Только перед самым выходом из анатомической залы тяжело вздохнул, бросил какой-то непонятный для Орлова взгляд, в котором невозможно было прочитать ни единого чувства, владевшего гимназистом.

Глава восьмая Неспешная поступь