Наколдую любовь... (СИ)

- Убить себя – единственный выход? Я-то чем тебе не баба?

- Я же сказал уже, ты мне не…

- Я хуже тех, на кого ты напал? Я хуже досок, об которые ты трешься? Пусть Агнешку я тебе не заменю – но уж точно буду лучше, чем все это.

От ее напора Марек притих. Недоверчиво посмотрел на свою лежанку с щелью между досками под стареньким матрасом, на Яринку… А ведь ему сейчас любую бабу покажи, и он разрешения не спросит – нагнет и возьмет, даже если это будет не Агнешка. Но ту, что сейчас находится рядом с ним, что сама себя так настойчиво предлагает, он почему-то не хочет. Вот смотрит на нее: действительно ведь, баба – молодая, и на мордашку ничего… А вот не хочет. Недавно двух девчонок на улице встретил – ни лиц их не помнит, ни тел, – но рядом с ними сдержаться не смог. Они вопили, кусались, брыкались, как необъезженные кобылицы, а все равно, пока свое не получил, не успокоился. С последней, правда, успокоиться не дали – поймали, так и не дав расслабиться. Но ведь потянуло… А с этой что не так?

- Не знаю, - признался Марек, настороженно приглядываясь к Яринке, ища в ней причины своего равнодушия. – Я не испытываю ни малейшего влечения к тебе.

- Я знаю.

Сказала так, будто и вправду знала. По крайней мере, видел он, что его слова ничуть ее не задели. Вместо этого, пока он сомневался, придирчиво разглядывая предлагающую себя жертву, Ярина встала, отошла чуть подальше и сняла сапоги, а потом стала снимать колготки. Марек встал и подошел ближе, заинтересовавшись действом, а она всего лишь помнила, как уходила от него Агнешка, и не хотела потом идти домой в таком же виде. Заметив остановившегося рядом парня, Ярина напряглась – больше всего она боялась, что он сейчас ее прогонит. Но он не прогонял – просто стоял рядом и смотрел, как она снимает колготки и аккуратно складывает их на дощатый столик.

- Наверно, ты не хуже досок, - проговорил он, уже внимательней оглядывая ее формы, пока еще скрытые под платьем. – Но те хотя бы не ревут и не сбегают от меня. За них меня не бьют…

Конечно, и этого тоже Ярина боялась. Хоть и помнила ту единственную близость, что случилась у них летом на поляне, полную нежности, заботы и любви, но иллюзий на этот счет не питала. Этот Марек не будет с ней ласков – ей будет больно, он растопчет сейчас и тело ее, и душу. Наверно, она тоже будет плакать – только не при нем, а когда вернется домой и забьется, как Марек, в угол кровати, когда свернется калачиком, обнимет дрожащие коленки и будет с ужасом думать, какой же глупой она была, когда перед ним разделась. Но, даже зная это, она не отступила.

- Я пришла к тебе по своей воле, Марек, - обернулась Ярина, – и если я смогу хоть чуточку облегчить твое состояние, то я готова. Я не заплачу и не убегу, - пообещала она и грустно улыбнулась: – И от меня хотя б заноз не будет.

Чуть замешкавшись – все-таки не каждый день раздевается она перед мужчиной, – Ярина повернулась к Мареку спиной и неуверенно, чуть подрагивающими от волнения пальцами взялась за подол платья. Понимала, как глупо, неприлично это сейчас выглядит, понимала, как падает она и в глазах Марека, и в своих собственных, да и вообще наверняка совершает ошибку, о которой придется жалеть, но все же неловко стянула с себя платье – отбросила его к колготкам и, прикрыв грудь руками, обернулась. Сжалась вся, покраснела, не справившись со стыдом… Глаза на Марека поднять не сумела. Стояла перед ним в одних трусиках и поджимала пальцы на ногах, готовая провалиться от стыда сквозь этот грязный, из старых неотесанных досок пол.

Когда Марек сделал шаг к ней и оказался так близко, что ощутила она кожей тяжелое дыхание хищника, – она не шелохнулась. Ждала, когда воспользуется ею, и надеялась, что когда чары приворота спадут, он об этом ее позоре не вспомнит. Если, конечно, счастливый этот день вообще настанет… Но Марек не спешил, и этим заставлял ее нервничать еще больше.

- Марек, не мучай меня, мне сейчас нелегко так стоять перед тобой, – с трудом подняла она на Марека глаза, и вот тогда увидела, почему он не торопится принимать свою жертву.

Он в тот момент вообще забыл и про нее, и про свою жажду.

Внимание его привлек кулон. Уютно расположившись на Яринкиной груди, крохотный дельфин на серебряной цепочке посматривал на Марека глазом-фианитом – в свете одинокой пыльной лампы, чуть дрожа от прерывистого дыхания девушки, он искрился, переливался и подмигивал. Где-то Марек уже видел этот кулон… Это воспоминание кружило голову, отзываясь непонятной тошнотой – той, что накрывает, когда что-то важное ускользает из сознания, когда пытаешься схватить его, а оно растворяется, исчезает, и ты силишься, но не можешь вспомнить ни детали. На долю секунды Мареку показалось, что он видит этот кулон в своей руке – он держит цепочку, а дельфин, поблескивая в лунном свете, качается на ней.

- Ты помнишь его? – вспыхнула надежда в Яринкиных глазах.