Наковальня или молот

— Я вам скажу, что известно германскому народу. Германскому народу известно, что здесь вы бессовестно себя ведете, что вы явились сюда, чтобы поджечь рейхстаг… Но я здесь не для того, чтобы позволить вам себя допрашивать, как судье, и бросать мне упреки! Вы в моих глазах мошенник, которого надо просто повесить!

Бык рухнул наземь. Изо рта его пошла пена. Бюнгер нервно кусал губы. Это неслыханно. Как осмеливается этот болгарин привести в такое состояние господина председателя рейхстага? Знает ли ой, кто такой Герман Геринг? Нет, больше он не позволит ему говорить!

— Димитров, я вам уже сказал, что вы не должны вести здесь коммунистическую пропаганду… Я строжайшим образом запрещаю вам вести такую пропаганду! Вы должны задавать лишь вопросы, относящиеся к делу.

— Я очень доволен ответом господина премьер-министра, — ответил Димитров и насмешливо улыбнулся.

Как он осмеливается улыбаться перед судом, который собрался для того, чтобы отправить его на плаху! Он должен дрожать, упасть на колени, молить о пощаде!

— Мне совершенно безразлично, довольны вы или нет. Я лишаю вас слова!

— У меня есть еще вопрос, относящийся к делу!

— Вон, подлец! — внезапно заорал обезумевший от ярости так называемый премьер-министр Пруссии, «человек-хозяин».

Растерявшийся председатель суда совсем забыл, что по закону именно он является полновластным главой суда и что только ему дано право вызывать и выпроваживать из зала подсудимых. Угодливо выполняя приказ свидетеля, он крикнул полицейским:

— Выведите его!

Двое полицейских, которые словно сторожевые псы стояли за спиной Димитрова, схватили его и потащили к двери. Покидая зал, подсудимый повернулся к Герингу и иронично заметил:

— Вы, наверно, боитесь моих вопросов, господин премьер-министр?

Тушу подкидывает, словно подземным толчком, она прыгает, приплясывает, корчится от ярости, жирные бедра раскачиваются, руки размахивают, ноги подергиваются…

— Смотрите, берегитесь, я с вами расправлюсь, как только вы выйдете из зала суда!

Геринг угрожает открыто и нагло. Геринг скрипит зубами. Ах, зачем он послушался этих скотов, которые остановили его в ночь пожара? Нужно было еще тогда сколотить виселицу или же поставить у лестницы колоду и отрубить голову этому коммунисту, заставить его навсегда умолкнуть. Но еще не поздно. Он позволит суду оправдать его, выпустить его на свободу, а затем «поможет» ему отправиться туда, откуда нет возврата.

Через два дня Димитров получил из тюремной прачечной вместе с пакетом белья короткую записку. В ней было всего одно слово: «Привет!» Чья рука постаралась согреть сердце подсудимого? «Мы с тобой!» прочел он вторую записку, которую обнаружил в коробке сигарет.

Председатель рейхстага сошел со сцены, как освистанный публикой бездарный актер. Лопнула пружина гитлеровского судебного механизма. В суд явился маленький, хромой министр пропаганды. Он поставил себе целью спасти положение, показать, что не все гитлеровцы такие дикие и грубые, как Герман Геринг. Но и его постигла та же участь. Димитров знает зубы немецкого фашизма. Треск каждого ружейного выстрела, свист каждой пули, выпущенной в рабочих, болезненно отдавался в его сердце. В прошлом году, когда правили фон Папен и Шлейхер, штурмовики бесчинствовали по всей стране. Двое гитлеровцев убили на улице своего политического противника. Полиция схватила их, суд вынес им смертный приговор, но рейхсканцлер Гитлер отменил этот приговор и даже направил им приветственную телеграмму. Известен ли этот факт свидетелю? Да. Геббельс знает об этом случае, но вышеуказанные лица действовали во имя отечества, и поэтому «фюрер» приветствовал их. Что в этом удивительного? Большое дело — убили коммуниста. Конечно, будут убивать, не гладить же противника по головке. А знает ли министр пропаганды что-нибудь о политических убийствах, совершенных в Германии десять лет тому назад, когда погибли вожди коммунистической партии Карл Либкнехт и Роза Люксембург? Нет, доктор Геббельс не знает ничего об этом, потому что национал-социалисты были в то время еще младенцами. А кто убил Эрцбергера и Ратенау? Не являются ли сегодня национал-социалисты союзниками тех правых партий, из рядов которых вышли убийцы ряда государственных деятелей?

Геббельс поднял руку, чтобы отнести удар, направленный против его партии:

— Не хочет ли Димитров, задавая этот вопрос, чтобы мы начали с Адама и Евы?