Наковальня неизбежности

— Пли! — гранатометы кашлянули, и через долю секунды в толпе набегающих японцев хлопнули разрывы. Одновременно это было сигналом. Она даже не говорила ничего пулемётчику, он и так знал, куда стрелять. Его первая очередь срезала пулемётный расчёт, потом полёг весь левый фланг атакующего взвода, открывая порядки третьей линии. Ещё две гранаты вывели из строя вторую группу пулемётчиков, следующая очередь – миномётчиков. Два других расчёта затаились. Сирисун знала, что за этим последует. Свист падающих мин и разрывы в опасной близости от её позиций.

Блеснул солнечный блик. Она прицелилась и выстрелила. Винтовка вхолостую щёлкнула ударником. Быстро нащупать новую обойму в одном из шести подсумков, задвинуть патроны в приёмник – считанные мгновения. Но даже за это краткое время японцы стали намного ближе. Снова прицелилась. Выстрел. Враг упал на кочку.

Рядом с нею один из стрелков завозился. Обойма застряла и никак не хотела вылазить. Сирисун бросила ему свою. Добавился тяжёлый стук 9-мм автоматов, которыми были вооружены сержант Яуд и пара бойцов из пулемётных расчётов. Потом всё заглушили близкие разрывы 50-мм мин и чуть более тихие хлопки гранат в ответ. Следом послышались новые крики и вопли японцев. Они упорно лезли вперёд. Появились двое солдат – один размахивал мечом, второй нёс флаг. За ними устремились другие, стреляя на ходу, и теперь уже её люди не могли поднять головы. Их разделяло всего двадцать-тридцать метров. Если японцы усилят натиск, то несмотря на искусную засаду и сплошной прострел поля, остановить их не удастся.

Вновь её посетило то странное чувство выхода из тела. Она видела своих людей, некоторые теперь лежали неподвижно, но тем не менее остальные вели огонь. Чуть дальше наседали японцы, угрожая просто завалить их трупами. Одновременно она видела, как на помощь идёт её первый взвод, с дополнительными пулемётами, как будто дверь покачивалась на петлях и готова была захлопнуться. Всего через несколько секунд они обойдут противника слева и запрут оба фланга. Её представился сухой голос преподавателя в Чулачомклао.

— Ну хорошо, курсант Сирисун. Вас численно превосходят в четыре раза, вы хуже вооружены и уже понесли потери. Вы хотите атаковать? Необычное решение. Даже какое-то… бешеное, вам не кажется?

Она почувствовала толчок в плечо. Пока её разум рассматривал поле боя, тело действовало само по себе, наводя винтовку и стреляя. Японцы приближались, и уже замолчал пулемёт на правом фланге. Скорее всего, его накрыли из миномёта.

— Штыки примкнуть! — прокричала она. Команда полетела по цепочке. Бойцы доставали тридцатисантиметровые серебристые зазубренные штык-ножи, защёлкивая их под стволом. Казалось, японцы ожидали чего угодно, но не этого. Из травы на флангах поднялись на станках два МГ-34, рассекая противника продольным огнём.

Удивились все. Просто ещё несколько очередей, но это стало последней соломинкой. Японцы уже попадали по перекрёстный обстрел, и сейчас из-за плотности огня замерли. Сирисун видела их замешательство. Натиск прекратился – вражеский офицер пытался разобраться в изменившейся обстановке. Такого не должно было случиться, но случилось. В голове лейтенанта снова зазвучал голос, но не инструктора, а какой-то с английским акцентом. Она слышала записи с образцами речи английской аристократии. Язык был ей знаком не очень хорошо, но достаточно, чтобы понимать звучавшие в мозгу слова: "Сейчас! Прямо сейчас! Пора!"

Она вскочила, следом за ней по всей линии поднялся остальной взвод. Японцы не побежали – они никогда не бежали, но явно были ошеломлены таким поворотом. Они много лет воевали с китайцами, которые, как правило, не отличались боевой устойчивостью и очень редко контратаковали. Тем более в штыки. На осознание требовалось время, а потом стало слишком поздно. Сирисун видела своего противника, бежавшего навстречу с выставленной "Арисакой". Она заученно отбила винтовку, сделала выпад, вонзая зазубренный штык-нож в живот. Повернуть, потянуть, высвободить. Позади неё Яуд срезал другого японца из МП-40, не подпуская к командиру.

Всё закончилось очень быстро. Японцы были разбиты, её люди удержали позиции. Те, кто остались.

— Идём дальше, не останавливаемся. Подсчитайте потери. Дайте связь. Надо доложить о бое, — отстранённо говорила она, высматривая любые признаки возможного сопротивления. Раздалась короткая автоматная очередь. Она дёрнула головой. Раненый японец шевельнулся, и один из её людей добил его. Яуд перехватил её взгляд.

— Иначе нельзя, госпожа. Это японцы. Они не сдаются. Попытайтесь взять пленного, и он подорвёт вас гранатой вместе с собой, или застрелит последним патроном.

Сирисун понимающе кивнула. Взвод уже занимал оставленные недавно окопы и заново укреплялся. У её ног лежал офицер, с грудью, развороченной пулемётной очередью.

— Госпожа, заберите его меч. Он ваш по праву.

Она покачала головой.

— Некогда. Надо идти дальше.

— Госпожа, это правда надо сделать. Люди должны видеть.