Наковальня

— Все в порядке, Тамара. — Рейнер положил ладонь на ее руку. — Габриел, послушай, почему ты не придешь к какому бы там ни было итогу, к которому ты ведешь? Все, что мы до сих пор слышали, — это самая замысловатая догадка… просто уму непостижимо, как ты ухитрился до всего этого дойти… ты только подумай секунду, хорошо? Подумай. Единственное, что у тебя есть конкретного — откуда, я думаю, и происходит все остальное, — это тот анализ, который утверждает, что «Байрон Системс» не владеет ничем в Кьяре, верно?

— А это так?

Рейнер пожал плечами:

— Да, конечно, это так. Почему я должен это отрицать? В этом нет ничего незаконного, это даже не является неэтичным. А то, что это не разглашалось, — ну, это просто обычная деловая практика.

— Обычная деловая практика? — возмутилась Чуен.

— Да, обычная деловая практика, — прозаично повторил Рейнер. — В нынешний день и век — и если на то пошло, во вчерашний день и век, и в позавчерашний день и век — единственное преимущество, которое есть у бизнесмена, это умение хранить тайну. Ты должен быть скрытным, чтобы оставаться на шаг впереди конкурентов. И не может быть, чтобы ты, Габриел, не был знакомо понятием тайны. Я бы не осмелился утверждать, что знаю что-то об обычаях аборигенов, но я совершенно уверен, что это понятие известно вашей культуре. Старейшины хранят секреты от младших членов. Ну а в этом бизнесе я — старейшина. Конечно, я собираюсь хранить секреты! А ты бы не хранил? И быть в одном месте, когда все думают, что ты в другом, — это вполне достойный секрет, чтобы его хранить, ты так не думаешь?

— Ловкость рук.

— Больше. Ловкость ума. — Тон Рейнера стал напряженным, а его палец давил на лоб. — Здесь, вверху. Следите! Здесь, здесь, здесь — и нету! Вот он, фокус. Если хочешь и дальше говорить метафорами, тогда забудь о золотой рыбке и представь себе акулу. Многие называли меня так, подразумевая, что у меня масса зубов и ненасытный аппетит. Мелкие, ограниченные людишки! — Его хулители были отброшены щелчком пальцев. — Они нашли правильную метафору, но упустили смысл. Акула… ты с Земли, полагаю, ты знаешь что-нибудь об акулах?

Габриел подтвердил:

— Я бы не хватал ее за жабры голыми руками.

— Хорошо. Акула — это воплощенный динамизм. В некоторых отношениях она очень примитивна, она должна все время плыть, чтобы дышать. Если она остановится, она задохнется и утонет, поэтому она должна все время двигаться, двигаться, расти. И такова же природа общества, природа бизнеса, природа того, чем я занимаюсь. У нас у всех отрицательная плавучесть. Если мы остановимся, мы утонем. Движение — необходимость, Ты должен двигаться, ты все время должен двигаться, динамичный! динамичный! живой! — Рейнер сопровождал свою речь короткими, быстрыми ударами кулаков в воздухе. — Мы всегда совершаем одну и ту же ошибку, мы строим что-то — общество, компанию, — пока не достигаем некоего самонавязанного предела. Либо мы слишком напуганы, чтобы стремиться выше, либо слишком глупы, но мы останавливаемся, мы кристаллизуемся. Затем мы пытаемся навязать постоянство законами или… кто знает?., некими правилами и — бац! Кончено. Хлопком ладони по договору мы подписываем свой собственный смертный приговор! Мы перестаем двигаться и проводим остаток своей жизни — или остаток жизни общества, — погружаясь на дно океана.

Ради всего святого, ты бы знал, как много… ты когда-нибудь смотрел наши законы? Не смотрел, читал? Законы о неприкосновенности частной жизни, статуты о запрещенных технологиях? Это то, что сдерживает нас! Это то, что убивает нас! Ты не можешь изменить форму какого-нибудь зассанного писсуара без одобрения семьюдесятью семью судами и подкомитетами по запрещенным технологиям. «Простите, у меня пенис размером с подвесную машину, он не входит». — «Тогда отрастите меньший!» — «Я пытался, но вы отклонили мою просьбу о генинжевой корректировке». — Саксон Рейнер засмеялся лающим смехом и вскочил с кресла. Рука Габриела с пистолетом дернулась, и Рейнер, должно быть, заметил это, потому что мгновенно застыл со смущенным видом. — Прошу прощения. Я немного… увлекся.

— Не беспокойся.

Габриел ослабил палец на спусковом крючке. Его ладонь была скользкой от пота. В этом опасность оружия — любого оружия, — о которой так часто забывают. Стоит ему оказаться в твоей руке, как оно начинает жить своей собственной жизнью.

Рейнер остался стоять.

— Габриел. Посмотри вокруг себя. Посмотри. Мой дед построил все это. Из ничего. Он создал «Байрон Системс» из ничего. Это не кое-что?

— Если мы правы, дорогуша, твое «кое-что» снова ничто, так как ты ничем тут больше не владеешь, — язвительно вставила Чуен.

Рейнер выдал свое раздражение тем, что не обратил на ее внимания и продолжал, обращаясь к Габриелу:

— Пора. Это диктует закон динамизма. — Или мы идем дальше, «Байрон Системс» идет дальше, или она умирает. Я умираю. Поэтому мы пойдем дальше! Это сущность человека — строить, строить, строить! Создавать! Расширяться! Размножаться! Со-здавать! Ты не хочешь? Твое право, но тогда уйди с дороги!