Наковальня

В этот момент старушка размахнулась и бросила в траву что-то невидимое. Через несколько секунд металлический отблеск сказал землянину, что робот-уборщик слопал свою добычу.

Габриел подошел к скамейке. Услышав его шаги, старушка подняла голову. Глаза у нее оказались бледно-зеленого цвета — еще бледнее, чем обычно бывают у пожилых.

— Привет, — без удивления сказала Сорилыцица и откусила шоколадку.

Габриел опустился рядом с ней на скамью. Старушка оживленно наблюдала за ним, потом на ее лице появилось озорное выражение. Она оторвала шоколадную обертку и бросила ее, следя, как та беззвучно приземляется на росистую траву.

Сорилыцица не отрывала глаз от обертки, пока ее крошечная Немезида не выскочила с жужжанием из-под скамьи. Старушка вздохнула, когда ее краткому триумфу пришел конец, и уставилась на пустую траву. Робот-уборщик тем временем вернулся на свой пост.

— Исчезла, — грустно сказала женщина на стандартном с легким акцентом. — И так каждый раз.

Минуту они сидели молча, но вот, повеселев, старушка снова повернулась к Габриелу.

— Итак, — мягко сказала она, — ты вернулся мужчиной. Взгляд ее был любопытно рассеянным, смотрящим в какую-то даль, доступную только ей.

— Вы знаете меня?

— Я всегда тебя узнаю. — Старушка опять посмотрела на траву, куда бросила обертку, и вздохнула. — Они забрали ее.

Они каждый раз забирают ее. Даже эту забрали, как забрали все остальное.

— Я хотел спросить, вы не видели здесь девушку… — начал было Габриел.

— Девушку? — перебила старушка. — Какую девушку? Здесь только ты. И я. Только мы.

— Я не имел в виду сейчас, я имел в виду… — Габриел остановился, понимая, что сделал ошибку, подсев к ней. Но, не желая сразу сдаваться, он попробовал еще раз: — Как вас зовут?

Старушка взглянула на него с разочарованием.

— Ты забыл? Ах, они часто забывают, когда возвращаются. Это долгое путешествие.

Затем она оживилась.

— Но я помню. Я бы узнала тебя даже в травинке… Или в одной из этих серебряных пчел. Я Луиза. Я вернулась Луизой Дод, — весело сообщила она. — И меня тоже никто не узнал. Кроме Эллиса. Он каждую ночь встречается со мной в этом парке. Ты пришел за историей? Давно мы не рассказывали друг другу истории. Какую из них ты хотел бы услышать?

— Я не помню этих историй, — с сожалением сказал Габриел.

— Ах нет, ты не помнишь. Это долгое путешествие. — Она пошарила вокруг глазами и наконец уставилась вверх, на темное небо. — Штопор сегодня вышел.

Габриел последовал за ее взглядом к длинной винтообразной туманности, протянувшейся поперек ночного неба.

— Расскажите мне о Штопоре, — предложил он, откидываясь на спинку скамейки.

— Ты вспомнил! — обрадовалась Луиза. — Ты всегда любил эту историю. Дай мне подумать.

Пока старушка думала, Габриел печально наблюдал за ней, спрашивая себя, что же вернуло ее обратно в детство? Бабушка Лалуманджи всегда говорила о таких людях, как о идущих в обоих мирах сразу.

— Ее назвали Штопором, и никто точно не знает, как она появилась и почему у нее такая форма, — медленно проговорила Луиза и показала пальцем. — Видишь ту яркую звезду на конце? Белую звезду?

— Да.

— Это Маяк. Пульсар. Он вращается очень быстро и испускает луч света. Как маяк, приводящий корабли домой, — прошептала она, — и у него есть тайная сестра, la hermanita rojita. Это означает «красная сестричка» на староиспанском. Она скрыта в туманности.

— Как вы все это узнали?

— Ты знаешь как! Или ты больше не читаешь? — упрекнула Луиза, а потом стала рассуждать: — Ах, но книги — это не знание. Знание нельзя законсервировать, можно только превратить в окаменелость. Однажды туда послали корабль, давно. Он назывался «Далекий Крик». Они улетели и… — старушка помолчала, — И вернулись, и никто не полетел туда снова. Вот так. Никто больше не спрашивает ради знания. Никто не ищет ради искания. Всему нужна причина, всему нужно что-то, выходящее из фабричной двери. — Ее голос был горек. — Спрашивают, потому что хотят, не потому, что не могут не спросить. Но все же ты спрашиваешь. Ты всегда спрашиваешь о звездах.

— Я спрашиваю? — переспросил Габриел, а когда она не ответила, сказал: — Я знаю звезды, ведь я путешественник.

— Ах путешественник, — сказала старушка, снова погрустнев. — Остерегайся змеи в пустыне.

Она опять посмотрела на небо и вдруг заплакала.

— Они забрали его, — прошептала Луиза. — Он, он забрал его. Это был только сон, просто… маленький сон…

Смущенный, землянин дотронулся до ее плеча, но бедняжка отпрянула и сжалась в комочек, молча плача.

Габриел печально встал и тихо пошел прочь. С кем ему действительно нужно поговорить, так это с Хитедоро Изеки. Направляясь к выходу, он заметил две знакомые фигуры, ждущие, неподвижно и терпеливо, сразу за кругом света от парящего шара.

— Дьявол, — пробормотал землянин и остановился, осененный блестящей идеей.

«Сейчас вы на МОЕЙ территории», — с удовлетворением подумал он и устремился в ближайший лесок, выбирая путь по самым влажным участкам земли и мха. Его ноги оставляли ясные отпечатки.