Наледь

Но в эту минуту в кабинет Зеленина вошел высокий беловолосый паренек лет восемнадцати в вельветовой курточке, из которой он заметно вырос. По светлым голубым глазам, по густому щетинистому бобрику Катя уловила в нем сходство с начальником отдела кадров. Это был его сын Толя, работавший лаборантом.

- Леонид Николаевич, ну что это за безобразие?! - сказал он, капризно наморщив лоб. - Меня Воронов выгнал из лаборатории.

- Воронов? Тебя? Выгнал? - качал головой Зеленин, поджимая свои тонкие губы. - Как же он тебя выгнал, интересно?

- Я им приготовил состав бетона для массивов-гигантов. А он приехал с этим рецептом и как заорет: "Кто подписывал этот рецепт?" Я отвечаю: "Я, потому что начальник в отпуске". А он говорит: "А кто составлял его?" Я говорю: "Тоже я". А он как гаркнет: "Вон из лаборатории, чтобы ноги твоей здесь не было! Тебе, говорит, не состав бетона готовить, а мякину для коров". Я ему сказал, чтобы он сам убирался подальше. Он тогда схватил меня за руки, повернул и коленом... вытолкал.

- Какая непочтительность!

- Если его не накажут, я не буду работать в лаборатории.

Зеленин развел руками.

- Ну зачем же так пугать, Толя? Ведь ты только подумай - на тебе вся лаборатория держится. Как же без тебя будет существовать стройка?

- Вы все шутите, Леонид Николаевич! Я вижу - мне тут делать нечего.

На пороге с Толей столкнулся Воронов, хмуро посмотрел на него и вдруг, заметив Катю, смутился.

- Что этот недоросль у тебя делал? Жаловался? - спросил он Зеленина.

- Нет, восторгался твоей силой.

- А черт с ним! Все равно его нужно выгонять.

- А ты об этом поговори с Синельниковым либо с начальником.

- И поговорю. - Воронов набычился и сурово смотрел на Зеленина.

- Что ты на меня уставился? Может, и меня выгнать хочешь?

Воронов вскользь посмотрел на Катю.

- Массивы бетонировать скоро. А этот недоросль прислал такой состав гравия, что им не тонкие стенки бетонировать, а фундаментные башмаки.

За дверью раздался трубный голос жены Дубинина:

- Идем, идем! Это ему так не пройдет. Я покажу ему...

Могучая, пышущая гневом, она ворвалась, как пожарный, почуявший запах дыма. За руку она тянула сына и с ходу пошла в атаку на Воронова:

- Ты что же это безобразничаешь? Думаешь, на тебя управы не найдется? Врешь! Я в суд подам! Я до Верховного Совета дойду!..

- Что случилось, Ефросинья Ивановна? - перебил ее Зеленин.

- Как, что случилось? И ты еще спрашиваешь? Он, злодей, осрамил моего сына. Толя, расскажи, как он тебя ударил. Ну, чего стоишь? Рассказывай!

Дверь снова распахнулась, и вошел сам Дубинин.

- Фрося, у тебя совесть есть?

Дубинин говорил глухо, просительным тоном, и чувствовалось, что подобные сцены для него не впервой и что ему стыдно.

- Ты не у меня совесть спрашивай, а у него, - она гневно показала на Воронова. - Вот кто бессовестный.

- Ну, кто здесь какой - это наше мужское дело, Разберемся. А ты ступай, ступай домой. Толя, бери мать!

Они вместе с сыном взяли ее под руки, но в самых дверях Ефросинья Ивановна остановилась и крикнула Воронову:

- Мы еще посчитаемся!

- Ступай, ступай... - Дубинин аккуратно притворил дверь и сказал, неловко переминаясь у порога: - Я случайно заметил, как жена-то к вам пошла. Ну и почуял, что недоброе учинит. Вот оно как... - Он неуклюже повернулся и вышел.

- Кой черт меня дернул! - досадливо произнес Воронов. - И как это я не сдержался?

- Да ничего... Нет худа без добра, - сказал Зеленин. - Ему в школе надо учиться, а не в лаборатории работать. Все синельниковская протекция. Пусть теперь почешет себе мягкое место.

- А чего ради он старается? - спросил Воронов.

- Э, брат! Здесь - тактика. Михаил Титыч и начальник отдела кадров, и парторг по совместительству. Для Синельникова Дубинин - находка. Человек он простой, честный, лет двадцать с лишком прослужил в армии на каких-то складах, старался. И здесь вот старается.

- Постой! - перебил его Воронов. - Разве у Дубинина нет технического образования?

- Какое там образование!

- Но ведь его же избирали?!

- Конечно. Начальство предложило, мы поддержали. Да и чего возражать? Человек он простой, честный.

- Но ведь одной честности мало. Это же стройка!

Зеленин пожал плечами.

- А что же Лукашин? - спросил Воронов.

- А ничего. Живет. Спокойно, хорошо живет. Работа идет как по маслу, план выполняется. Чего еще надо?

Невозможно было различить, где кончался серьезный разговор и начиналась желчная зеленинская ирония.

- Можно подумать, что вам очень весело от всего этого, - сказал Воронов.

- А вы-то чего нос повесили? - обратился Зеленин к Кате, молча сидевшей в стороне. - Работать будете здесь, в моем кабинете, вон в стеклянной кабине, - он кивнул в сторону застекленной перегородки. - Будете сидеть, как на командном пункте. Вся стройка видна отсюда как на ладошке. Извините, друзья мои, - Зеленин округло развел руками, - я на минуточку отлучусь... - И он вышел.

- Ну, как вы здесь устраиваетесь? - спросил Воронов.