Налейте бокалы, раздайте патроны!

— Да уж. Одно слово — технический прогресс. Повсюду он — и в мирной жизни, и на войне, — согласился Орановский.

Жилинский, просматривая свежие газеты, заметно помрачнел.

— Две недели назад барон Корф геройски погиб… С небольшим отрядом отправился на захват вражеской батареи, никто не вернулся. Попали под обстрел. Его обезображенное тело потом отыскали, — задумчиво сказал командующий, читая списки погибших, пленных и пропавших без вести офицеров, которые печатали тогдашние газеты. — Вы, кажется, его хорошо знали, поручик?

— С не очень хорошей стороны… — замялся Голицын. — Впрочем, ваше превосходительство, о покойных — или хорошо, или никак. Сложил голову за Россию. Светлая ему память.

— Похоронен здесь, неподалеку… — говорил Жилинский. — В родовом имении, как и завещал. Оно и понятно: на родной земле, как говорится, и лежать легче.

— Позвольте взглянуть и нам, Яков Григорьевич, — обратился Орановский к командующему.

— Да-да, конечно, берите, господа, — подвинул Жилинский в центр стола стопку газет.

— Вот, кстати, интересный случай, — сказал Самсонов, найдя что-то в газете.

— И что же там, Александр Васильевич?

— Да вот небольшой очерк о некоем юном прапорщике, первым ворвавшемся во вражескую траншею, — Самсонов сделал паузу и процитировал: «…показывая пример доблести нижним чинам, прапорщик Сеченов увлек солдат за собой в атаку и первым ворвался во вражескую траншею. Несмотря на то что вражеские позиции на этом участке фронта были весьма укреплены, рота молодецким ударом смяла и опрокинула противника, бежавшего врассыпную. В ходе этого удара убито и пленено много солдат противника, захвачены вражеские трофеи».

— Вот вам, господа, пример того, как молодежь ничем не уступает своим предкам в храбрости и находчивости. Та самая молодежь, на которую сегодня так много валят всего, — сказал Самсонов, складывая газету.

— Во все времена люди одинаковы… — буркнул Ренненкампф. — Я вообще никогда не видел особого смысла разделять молодежь и старшее поколение. Все мы были молодыми…

— Я, конечно, прошу прощения, господа, что возвращаю вас от примеров высокого подвига к вещам более прозаическим и приземленным, — произнес командующий. — Однако хотелось бы поговорить о танках. Ведь если мы не помешаем противнику, то и геройством делу не поможешь.

— Да-да, действительно, вернемся к нашей теме.

Поручик, коему позволено было присутствовать при обсуждении «танкового вопроса», очень заинтересовался горячей темой. О танке, кстати, он уже был наслышан.

— Позвольте мне заняться этой проблемой! — стал умолять Голицын командующего.

Жилинский колебался.

— Вы же сами читали, ваше превосходительство, — показал поручик в качестве аргумента на газетный очерк. — Если уж безусый прапорщик совершил такой подвиг… А если сделать рейд по вражеским тылам? Может, удастся захватить этот самый танк?

— Быть посему! — кивнул главнокомандующий Северо-Западным фронтом. — Набирайте добровольцев. Желаю вам удачи в этом деле!

Глава 4

Небольшой прусский городок, стоящий на развилке нескольких железных дорог, в эти дни был до отказа заполнен военными. Текущие события вели к тому, чтобы такие вот городки становились пропускными пунктами, через которые перекачивалась солдатская масса, в скором времени должная стать пушечным мясом для беспощадного фронта, словно сказочного чудовища, требующего для себя новых и новых жертв.

На плацу посреди огромной территории, занимаемой казармами, учебными центрами, полигоном и прочими соответствующими учреждениями, сейчас было оживленно. Все отвечало лучшим традициям прусской муштры последних полутора столетий. Каждый солдат напоминал механическую игрушку. На лицах, превращенных шагистикой и муштрой в подобие масок, не отражалось ничего, кроме готовности отдать жизнь за кайзера и Великую Германию. Геометрическими фигурами стояли ряды вымуштрованных солдат в шлемах с острыми навершиями. Чуть в стороне находилось странное угловатое сооружение, укрытое парусиной.

Неподалеку вели разговор новый командующий 8-й армией Пауль фон Гинденбург и молодой полковник Генштаба Карл Диркер. После тяжелейшего положения немцев в Восточной Пруссии, когда прежним руководством был уже отдан приказ об отступлении на запад, за Вислу, спешно назначенный сюда отставной генерал начал решительно действовать. По его требованию приказ был отменен, и теперь немцы планировали взять реванш.

— Я не отношу себя к поклонникам теорий о том, что солдат должен мыслить чуть ли не на уровне аналитика, — разглагольствовал, продолжая затронутую ранее тему, генерал — плотный, с мощными усами на суровом бульдожьем лице — настоящий прусский вояка. Седоватые короткие волосы, тяжелый взгляд, плотно сжатые губы придавали ему еще больше суровости. — Эти умники, которых в последнее время развелось, как крыс, ни черта не смыслят в войне. Да им оказаться на передовой — они и в штаны наложат! А ведь туда же — будут поучать, как надо воевать. Их послушать — так солдату не нужен ни командир, ни приказы!

— А вы что думаете? — с лукавой улыбкой поинтересовался полковник Диркер.