Налле Лапсон и Тяпка

А из дверей тем временем, заливаясь лаем, выскочил маленький злобный мопс и тяпнул Тяпку за ухо.

Не успел Тяпка тяпнуть его в ответ, как мопс удрал в дом, а фрекен Канареймерс захлопнула дверь.

— По-моему, с твоей коммерцией что-то не так, — сказал Тяпка.

Налле Лапсон почесал в затылке.

— Сам не пойму, — сказал он. — Я ведь был любезен как не знаю кто!

— Вероятно, не стоило предлагать бритвенные лезвия даме, — ответил Тяпка. — Что-то мне подсказывает, что это не совсем уместно.

— Может, ты и прав, — согласился Налле Лапсон.

Надпись на следующей двери гласила: «ОПТОВИК ЛЮДВИГ ЛЕММИНГ».

— По крайней мере, это мужчина, — сказал Налле Лапсон и позвонил.

Тяпка старался держаться на заднем плане. Никогда ведь не знаешь, откуда выскочит очередной дурацкий мопс.

Но мопс не выскочил, а на пороге показался оптовик Людвиг Лемминг — мужчина с большой белой бородой.

— Простите за беспокойство, — любезно начал Налле Лапсон, — но не самого ли Деда Мороза я имею честь… нет, что это я, я хотел сказать, не самого ли оттоптовика Лемминга я имею честь видеть в этих дверях?

— А чего вам надо-то? — спросил оптовик Лемминг, причем без малейшей любезности.

— Видите ли, — ответил Налле Лапсон, — чтобы не тянуть кота за хвост и не откладывать его в долгий ящик, я предпочел бы сразу перейти непосредственно к делу.

— Валяйте, — сказал оптовик Лемминг.

— А дело мое такое, — сообщил Налле Лапсон. — Я продаю бритвенные лезвия. По крайне льготной цене.

— Я не брею бороду, — рявкнул оптовик Лемминг. — Вы что, не видите?

И захлопнул дверь.

Но следующий покупатель, кажется, клюнул.

— Почем? — спросил мужчина, открыв дверь номер три.

— Цена льготная, — сказал Налле Лапсон. — Всего двадцать пять эре пачка.

— И правда дешево, — согласился мужчина. — Раз так, я купил бы пачек десять.

— К сожалению, в данный момент у нас их всего пять, — сказал Налле Лапсон. — Сегодня на них бешеный спрос. Сами понимаете — разгар сезона. Но попозже я раздобуду вам еще.

— Ладно, возьму пока пять, — согласился мужчина. — Это крона с четвертаком.

И он протянул Налле Лапсону пять монет по двадцать пять эре.

— Позвольте выразить вам глубокую признательность, — сказал Налле Лапсон и поклонился. — Надеюсь, наше коммерческое взаимодействие успешно продолжится к обоюдному удовольствию. Теперь идем домой снимать кассу, — сказал Налле Лапсон Тяпке. — Так делают все, кто занимается коммерцией.

— Я мало чего понял, — признался Тяпка.

— Все очень просто, — сказал Налле Лапсон. — Я покупаю лезвия по двадцать эре, а продаю по двадцать пять. Получается прибыль.

— Я, конечно, считать не мастак, — сказал Тяпка, — но мне всегда казалось, пять крон стоят побольше, чем пять жалких четвертаков.

— Недалекий ты, Тяпка, — сказал Налле Лапсон. — Пойми, эти пять четвертаков и есть прибыль!

— А куда в таком случае подевались пять крон? — поинтересовался Тяпка. — На которые ты лезвия купил. В скобяной лавке.

— Тоже верно, — согласился Налле Лапсон. — Куда они подевались?

Глава двадцать первая. Палатка или что-то вроде

— Это довольно-таки возмутительно, — сказал Налле Лапсон и почесал в затылке.

— То, что ты все перепутал? — спросил Тяпка.

— Когда приходится держать в голове столько всякой всячины, — сказал Налле Лапсон, — немудрено и забыть, что двадцать эре стоит лезвие, а не вся пачка.

— Это да, — согласился Тяпка. — Но теперь-то уж делать нечего. А в кассе у нас теперь только крона да четвертак.

— Придется снова писать Лотте, — решил Налле Лапсон. — Даже хорошо, что прошлое письмо мы так и не отправили.

Новое письмо Налле Лапсон сочинял часа два. И в конце концов получилось вот что:

ИЩОРАС ДАРАГАЯ ЛОТА!

КАК ТЫ ПАЖЫВАЕШ МЫ ХАРАШО. МЫ БЫ ХАТЕЛИ БЫ ПАПРАСИТЬ ДЕНЕК В ЗАЙМЫ. ШТОБЫ И СЕСТРАМ ЮХАНСОН И НА БЕЛЕТ ДОДОМА.

ОТ ТЯБКИ И НАЛЛЕ ЛАПСОНА

Заклеивая конверт, Налле Лапсон вздохнул.

И оба вышли в город, Налле Лапсон и Тяпка. Наступил вечер. В киоске Налле Лапсон купил почтовую марку в двадцать пять эре. После чего у друзей осталась ровным счетом одна крона.

Налле Лапсон крутил и вертел в лапах последнюю монетку.

— Ты какой-то задумчивый, — заметил Тяпка.

— Я хотел спросить у тетеньки в киоске одну вещь, — сказал Налле Лапсон. — Как думаешь, Тяпка, стоит или нет?

— Зависит от того, что за вещь, — ответил Тяпка.

— Шоколадка на витрине, — сказал Налле Лапсон.

— Тогда, думаю, стоит, — ответил Тяпка и облизнул нос.

— Прошу прощения за беспокойство, — обратился Налле Лапсон к тетеньке в киоске. — Но почем вон та, так сказать, шоколадка?

Шоколадка стоила как раз крону.

— Беру, — сообщил Налле Лапсон.

И по-братски разделил ее с Тяпкой.

— Кстати, — сказал Налле Лапсон. — Это была наша последняя крона. И больше у нас денег нет.

— Зато как вкусно! — ответил Тяпка и тщательно облизал свой нос.

Друзья бродили по улицам. Летний вечер выдался ясный и теплый.

Они вышли на главную площадь.

— Что это там? — удивился Тяпка. — Странное такое, прямо посреди площади!