Налог на Родину

Россия – страна, где история развивается в пространстве, но не во времени. Ошибки повторяются до бесконечности, уроки же не извлекаются вообще. Я пишу этот текст, вернувшись с дачи, по дороге чуть не потеряв подвеску в яме на асфальте, – а на даче листал жизнеописание Карамзина, который пытался вести с Александром I увещевательные беседы о необходимости исправления российских дорог. В городе же стал читать описания петербургского быта начала XX века, но и там значилось, что российские дороги на фоне финских в 1900-м представляли собой убогое зрелище (могу, если кого не убедил, присовокупить радищевское описание дороги из Петербурга в Москву при Екатерине II или аналогичное – сделанное маркизом де Кюстином в 1839-м при Николае I).

То есть не меняется ничего: Россия тыщу лет пользуется дурными дорогами, бранит заграницу, кичится собой, берет взятки, ворует, экономически отстает, потом делает судорожный рывок – и вновь туда же, на тот же круг.

Я раньше думал, что все дело в строе, который что при Владимире, что при Петре, что при Иосифе, что снова при Владимире являл собой вариацию деспотии, – но потом понял, что и деспотия – это всего лишь следствие прокрутки на месте одного и того же колеса, как будто в какой важной гайке сорвана резьба, и это колесо, эта шестеренка не может никак войти в сцепление с другими важными частями механизма.

Я, конечно, не тщусь доказать, что архитектура, а тем паче дизайн интерьеров является той песчинкой, что сорвала резьбу, – просто здесь на поверхности то, что в общественных отношениях скрыто. Это любой заметный европейский собор, от Сен-Сюльпис до Мариенкирхе, строился веками и рос, как растет лес: вот начальная романская базилика, вот взмах готических шпилей, вот неоренессансный неф, а вот и абстрактные витражи работы Хуана Миро. По каждому такому собору можно изучать историю, и мне это невероятно нравится. Таков интерьер и огромного числа европейских частных домов – от фундамента XIV века с масонскими знаками до аппаратуры dolby, установленной близ двухвековой давности камина: никому не придет в голову что-то из старых камней уничтожать просто потому, что они старые.

У нас же – придет, потому что в России новый храм не означает достройку старого, но его полное уничтожение, – взять хоть главный петербургский собор, Исаакиевский (про храм Христа Спасителя вовсе молчу).

Я даже думаю, что строительство и ремонт в России – это одно из средств уничтожения памяти, чтобы ничто не напоминало о прошлом и чтобы ничто не заставляло думать о будущем.

Все должно продержаться десять лет (ну, максимум двадцать), а потом все равно мы все полностью переделаем, потому что придет время проклинать старых правителей и курить фимиам новым. Так было всегда – во времена пышного Штакеншнейдера с большой охотой уничтожали нежные интерьеры Камерона, – и так было всюду, от дворца до простейшей квартирки, причем и дворцы, и старые дома сносились и сносятся с одинаковой легкостью, а ценностью ЮНЕСКО объявляется то, что чудом выпало из этих жерновов.

Потому-то сейчас и невозможно обставить в духе эпохи квартиру в «сталинском» стиле (обстановка тех лет практически полностью уничтожена) и уже почти невозможно в «хрущевском», а скоро нельзя будет и в «брежневском».

Противостоять этому можно, но ужасно трудно, – желание разрушить до основания нынешний порядок вещей сродни желанию уничтожить старый декор, дабы создать новый все в той же тюрьме: революция, кроме конца любви, – как справедливо замечал Достоевский, – ни к чему не приводила.

И я в этом смысле не за революцию, но за кризис, который есть не столько потрясение устоев, сколько встряска сознания.

Мне все-таки хочется верить, что тряханет – и пойдут вдруг забытые в чулане прабабушкины жестяные ходики с кукушкой, и владелец чулана вдруг осознает, что именно они, а не современная имитация создадут уют на его даче.

Или что люди потеряют работу, потеряют деньги – зато обретут свободное время и свежим взглядом окинут свое жилье, и сами возьмутся за шпатель и кисточку и, допустим, вместо дорогущего модного кафеля (размер 20x40, цвет черно-коричневый металлизированный) поклеят туалет старыми газетами, пустив затем под лак с серебряными разводами, – и будут счастливы от того, что создали стиль, напоминающий о смене времен.

Много есть вариантов, как жизнь логичнее, разумнее, грамотнее, душевнее устроится после того, как ее вдруг тряхнет, и русские усвоят урок этой встряски.

Хотя честно скажу: у меня надежда на усвоение хилая.

Просто ничего, кроме надежды, нет.

2009

Господа, вы – звери!

Вы не ловили себя на мысли, что нелюди, измывающиеся над нами в каждом казенном присутствии, сами по себе – милые и симпатичные люди?

Л не думали, почему в нелюдей они превращаются так быстро?