Налог на Родину

Издательства оказались не готовы к спросу на электронный и аудиоформаты (я в прошлом году «прочитал» пяток именно аудиокниг, превращая стояние в пробках, утренний бег и глажку белья из утомительного в увлекательное занятие).

А книжные магазины оказались не готовы к тому, что за бумажную версию читатель согласен платить, только прочтя электронную.

А законодатель оказался не готов к тому, что произведение отделилось, как душа от тела, от материального носителя. Вот если я книгу Улицкой дал почитать другу – это ведь не нарушение прав ни Улицкой, ни издательства, правда? А если у меня десяток друзей? Сотня? Тысячи? Ах, тысяч друзей не бывает? Но у меня в ЖЖ без малого три тысячи друзей!

А если в новом обществе вообще все по-другому? Скажем, нужно бесплатно работать в одном месте, чтобы деньги получать в другом, но без первого невозможно второе? (Непонятно? Но так сейчас у музыкантов в России – они ничего не зарабатывают на дисках, зато берут свое на концертах, куда приходят вдохновленные бесплатными записями адепты.)

Старый век

Описанный выше конфликт – не просто конфликт между сторонниками прогресса и ретроградами. То есть не конфликт между производителями автомобилей и каретных дел мастерами, которые кричат, что воздух на скорости 40 км/ч ветер разорвет легкие ездоку (а такие опасения когда-то были).

На самом деле это конфликт идеологий: идеологии регламентируемого, дозируемого, дефицитного доступа к информации – и идеологии свободного выбора. Среди тех самых 129 000 книг, что я скачал, есть ведь не только Улицкая, Евтушенко и Лукьяненко. Там еще и Гитлер, и Троцкий, и Мао, и мой приятель Саша Никонов, «Апгрейд обезьяны» которого прокуратура изымала из продажи под и-ди-о-ти-чес-ким (настаиваю, ибо книгу прочел) предлогом пропаганды наркотиков. А все потому, что в одной из глав Никонов задается разумным вопросом: «Так ли велик вред от наркотиков, как это принято считать, и не превышает ли его вред от борьбы с ними?» То есть тем же вопросом, которым задавались и авторы труда «Фенэтиламины, которые я знал и любил» Александр и Анна Шульгины, и Джордж Сорос. Если вы хотите искать истину (а я хочу), то пусть на аргументы Никонова, Шульгиных и Сороса прокуратура отвечает контраргументами, а не уголовными делами.

Понимаете, да?

В индустриальную пору информацию можно было регламентировать, контролируя носители. «Книга» означала книгу, которую печатали, продавали, покупали или брали в библиотеке. Закон, запрещающий без согласия автора смотреть, читать, слушать и тиражировать, вообще уходит корнями в 1710 год. Конкретно – в Статут королевы Анны, он же Copyright Act, когда за творцами были закреплены 14-летние права на все копии. И этот Статут, по моему мнению, был разумнее сегодняшнего закона, когда права сохраняются не просто пожизненно за автором, но и еще и посмертно 70 лет за наследниками. То есть сегодня праправнуки решают, с чем общество можно познакомить и сколько с общества за это можно содрать (именно так обстоят дела с литературным наследием Набокова).

В информационном обществе все по-другому. Оно живет по законам, напрямую обслуживающим общественный интерес. А доинформационное – по законам частного интереса. И герои прежних лет – защитники собственного интереса, а также тех, кто вложил в их раскрутку деньги, – хотят остаться подданными королевы Анны, как будто информационной революции не свершилось.

На знаменах их – знак копирайта, впереди, как щит – писатели с письмами, а позади – управление «К».

А их враг – я со товарищи.

Киберномика и писатели

– И что же, ты хочешь, чтобы Улицкая писала романы бесплатно? – говорит мне жена по телефону из Петербурга, когда я рассказываю ей об этой статье (за которую, кстати, получу меньше, чем стоит недельная аренда московской квартиры).

Моя жена – умная, но до чрезвычайности наивная женщина, тоже (как и автор «Даниэля Штайна») любящая подписывать письма протеста под влиянием эмоций.

О господи! Да я обожаю Людмилу Улицкую (не говоря про жену). И я очень хочу, чтобы женщина, написавшая дивный, невероятной силы роман о том, как жить примирителю в мире, клокочущем ненавистью, – чтобы она имела возможность жить так, как она хочет, и там, где она хочет, включая город Цюрих, который для меня неотделим от ее одноименного прелестного рассказа.

Я полон сочувствия не только к ней, но и, например, к книгоиздателю, приславшему мне письмо с рассказом, как файлообменники убивают его бизнес. Он написал, что свою книгу велосипедных маршрутов многажды видел бесплатно распечатанной в руках велосипедистов. Я засмеялся: вспомнил, как я – тоже велосипедист! – искал эту книгу по магазинам.

Но пару ласковых слов издателям и писателям я сказать все же хочу.

Отличительная черта информационной эры для меня в том, что теперь сразу видно, кто ищет истину, а кто – заработок.

На сайтах велолюбителей люди делятся рассказами о маршрутах не за деньги, а чтобы помочь другим любителям – и тем получают награду свою.

Эту статью я пишу не ради гонорара, а чтобы в интересах общества изменить закон.