Наложница для нетерпеливого дракона

Так же бесцеремонно он раздвинул ее ноги, задрал одно ее бедро, чтоб было удобнее добраться до ее лона, и онемевшая от странной магии Анна почувствовала, как в ее промежность толкается напряжённый член незнакомца, отыскивая вход.

Она завыла от ужаса, изо всех сил вцепившись побелевшими пальцами в плечи насильнику, а тот, ухватив ее за обнаженные ягодицы, чуть подкинул вверх — и с силой опустил на свой член.

Словно пламенем обожгло тело Анны, когда член Робера вторгся в ее девственное лоно, она закричала, рыдая от стыда, боли и страха, вытаращив глаза, в которых застыло недоумение, непонимание происходящего. Цепляясь побелевшими пальцами в мокрую одежду насильника, она тряслась, как в ознобе, и ее сжатые до каменной твердости мускулы сводило судорогами.

Целые реки слез текли по ее дрожащему лицу, по горящим от стыда и ужаса щекам, ноги ее, раздвинутые незнакомцем так унизительно и бесцеремонно, едва достающие кончиками пальцев до хододного пола, стыдно тряслись, а негодяй, безжалостно вцепившись жёсткими пальцами в ягодицы девушки, тиская и растаскивая их так, что, казалось, у нее сейчас кожа полопается, продолжал вколачиваться в ее сжатое от боли тело, словно нарочно причиняя ей больше страданий.

— А-а-а! — рыдая, вопила Анна, трясясь от каждого толчка члена. Ей казалось, что он раскален и жжет ее, от боли у девушки дыхание перехватывало. А насильник словно нарочно замедлял свои похотливые мерзкие движения, заставлял ее раздвинуть шире трясущиеся ноги, перехватывал удобнее под жёсткую, напряжённую до боли попочку, и снова безжалостно и сильно толкался в ее истерзанное горящее лоно, ещё и ещё, раз за разом пронзая девушку невыносимой болью.

"Это моя жертва, — уговаривала себя Анна, почти сошедшая с ума от ужаса и боли. — Моя жертва Эрику… Я просила… Я хотела.."

Однако, незнакомец ухватывал ее крепче и, словно мстя кому-то, насаживал Анну на член так крепко и сильно, что она закатывалась в воплях, извиваясь и стараясь вырваться из его рук.

— Хватит, хватит! — визжала она совершенно по-животному, как забитое, истерзанное существо. Но насильник не остановился, покуда по телу его не прокатилась волна дрожи; его член стал неимоверно жестким, и, выскользнула из горящего лона девушки, излился на ее босые ноги, на стыдливо поджатые пальчики.

— Вот на какую кровь нужно было ловить Эрика, — прбормотал насильник, уткнувшись мокрым лбом в грудь Анне. Девушка, содрогаясь, униженно рыдала, подвывая, отходя от пережитого страха и унижения. Насильник молча, все так же бесцеремонно, словно перед ним была не изнасилованная им девушка, а прожженая шлюха, ухватил подол ее рубашки, и, насильно нагнув девушек, совершенно бесстыдно подтер ее, протискивая руку меж стыдливо стиснутых бедер.

— Вот теперь, — проговорил он на ухо растерзанной, униженной и раздавленной Анне, и каждое слово его вколачивалось в ее разум словно раскалённые гвозди, — никуда он не уйдет, твой Эрик. Ему достаточно будет проснуться с тобой в одной постели и увидеть твою порванную, — тут незнакомец вцепился в ворот рубашки и рванул ее, с треском раздирая ткань и оголяя девичью грудь, — и окровавленную рубашку. Он вынужден будет на тебе жениться. Ну, поворачивайся! Приведи себя в порядок и оденься; летим к нему сейчас же. И твое дело — только лишь рыдать, остальное я устрою сам.

Анна, всхлипывая, повиновалась. Кое-как избавившись от рваной и окровавленной одежды, она поспешно натянула первое попавшееся платье. Незнакомец, ничуть не стесняясь ее наготы, помог зашнуровать корсет и натянул туфли на ее негнущиеся, дрожащие ноги, сунул в руки узелок с разорванной ночной рубашкой.

— Ну, — все так же грубо рявкнул он, видя, что ага всё ещё не отошла от шока и еле двигается, — возьми себя в руки! И не хнычь сейчас, прибереги свои истерики для Дракона; поверь мне — если бы это сделал он, ты страдала бы намного больше! Ну, летим!

Насильник грубо ухватил Анну за руку, потянул ее на балкон, но отпрянул назад уже через пару шагов, потому что из бурной грозовой ночи на него шел Данкан — мокрый, страшный, скалящийся совсем по-драконьи, хотя молодой человек и не принял до конца анимагическую форму.

— Не расскажеш-шь, — яростно прошипел он, — куда это ты направился с моей сестрой, и почему я слышал то, что слышал?! Что это вы задумали, негодяи?!

Данкан разве что хвостом себя по бокам не хлестал, глаза его горели ярче луны в безоблачном небе, и тот, кто называл себя Королем Воронов, холодная, лихорадочно нащупывал эфес своей шпаги.

— Робер?! — едва отблеск молнии упал на лицо Короля Воронов, как Данкан узнал его, даже в новом, молодом обличьи. Молодой дракон словно смотрел глубже, чем все прочие, и просто не заметил никаких изменений во внешности ворона. Он видел лишь его черную подлую сущность на дне его глаз. — Мерзавец, — шипел Данкан, так же вынимая из ножен меч, узкий слабоизогнутый клинок, отполированный до зеркального блеска. — Как ты посмел, как ты мог?!

От злости нервный спазм перехватил горло Данкана, и он, ни слова больше не говоря, обрушил удар на голову незадачливого насильника.