Наложница для нетерпеливого дракона

Вдоволь налюбовавшись спящим, Анна, очнувшись от розовых грез, приступила наконец к исполнению той отчаянной части плана, что была возложена Робером на нее. Быстро скинув платье и чулки с башмаками, она обрядилась в испачканные кровью лохмотья и осторожно вскарабкалась в постель к Эрику. Близость живого теплого тела потревожила его сон; Дракон беспокойно вздохнул, его рука отыскала источник тепла — притаившуюся с краешка постели Анну, — и Эрик притянул обомлевшую от испуга девушку к себе, сжал ее в объятьях, как до того обнимал Хлою.

Анна лежала, ни жива, ни мертва. Дракон крепко прижал ее, придавил своим весом, и теперь она не смогла бы удрать, даже если б сильно захотела. Сердце ее колотилось как птичка в клетке, девушка едва не повизгивала от страха, то и дело крепко-крепко зажмуриваясь, словно желая, чтобы все окружающее вдруг пропало, а сама она оказалась дома, в своей постели. Но сделанного не воротишь; и как бы она не жмурилась, как бы ни хотела, чтоб это был всего лишь страшный сон, а все оставалось на своих местах: и она, и обнимающий ее сонный Эрик.

Примерно через часок, когда страх ее поутих, а Дракон так и не проснулся, Анна принялась раздумывать насчёт того, как бы ей поудачнее лечь и что сказать Эрику когда он проснется. Она осторожно двинулась, прогибаясь в пояснице откидывая голову и руку назад, словно вырывалась из его рук до тех пор, покуда не обессилела, и скроила трагичное лицо.

Нет, не так.

Эрик все не просыпался, и Анна, осмелев, попыталась выбраться из-под его руки и улечься, свернувшись калачиком, этаким жалким, несчастным, истерзанный существом.

Но потом она находила, что эта поза недостаточно трагична и грациозна, и продолжала возиться, укладываясь то так, то этак, воображая, как и что будет говорить, прижимала руки к сердцу и даже пускала слезу, корча трагичные гримасы.

Словом, для Анны все это было лишь захватывающей игрой, продолжением ее мечты о чувствах — а настоящие чувства невозможна без трагедии, полагала она, — и девушка так увлеклась, что не заметила, как минул день, окончилось действие отвара святоцвета и Эрик начал просыпаться.

Он шумно вздохнул, его рука вновь нащупала Анну и привлекла ее ближе; Анна, до того беспечно витавшая в своих мечтах и даже напевающая какую-то песенку себе под нос, от неожиданности заверещала и заколотила пятками, когда Эрик ухватил ее поперек туловища, и от ее крика и визга он проснулся окончательно.

С ужасом он оттолкнул от себя девушку, в сером вечернем свете разглядев черные, а не привычные — светлые, золотистые, — волосы.

— Ты кто такая?! — взревел он, поднимаясь, и Анна залилась слезами совершенно натурально, содрогаясь всем телом от ужаса — так страшен был Эрик, лихорадочно оглядывающий незнакомку, постель, комнату, пытаясь взглядом отыскать Хлою — и не находя ее. — Как ты попала сюда?!

— Я Анна, — робко проскулила девушка, стараясь прикрыться от яростного взгляда Эрика шелковым покрывалом. — Анна, помните?

Эрик рванул ткань из ее рук, и его взору предстала ужасающая картина. Рубашка девицы была изорвана и неловко висела на плечах, сама она — избита, на щеке расцветал огромный синяк. И от нее пахло; пахло кровью, которая однажды чуть не заставила его потерять голову…

— Что ты делаешь тут?! — прошипел Эрик злобно, и Анна разревелась еще горше.

— Что я тут делаю?! — притворно воскликнула она. Этот горестный вопрос она репетировала полдня, добавляя в голос страдания и стыда, умело дозируя их и искусно играя звучанием своего серебристого голоска. — Что делаю… вот как! Вот что вы говорите мне наутро, после этой ночи, после уверений и клятв, после того, что вы жадно и насильно взяли у меня!

Она уткнулась лицом в ладони и зарыдала еще искуснее и еще горше, оглушенная изумленным молчанием Эрика.

— Я?! — выдохнул потрясенный Эрик, рассматривая истерзанную полуголую девушку. — Взял!?Да что за бред!

— Мои братья, наверное, так не думают, — горько ответила Анна. — Вы явились в самую полночь, под ливнем совершенно пьяный и страшный. Ваши глаза… они горели как огонь в ночи, от жара вашего дыхания вяла зелень! Данкан, кажется, сражен вашей рукой…Я кричала и вырывалась, но вами словно демон овладел… Вы клялись… вы обещали…

— Данкан мертв?! — изумился Эрик. — Я не мог убить его.

— Могли, еще как! — горестно воскликнула Анна и заломила руки. — О, несчастный мой брат! Несчастный! Несчастный! Он охранял меня; он чутко спал рядом с моей комнатой. Он чуял неладное… он говорил о том, что все это не кончится добром!.. Он не верил вам с самого начала, он говорил, что моя кровь пленила вас, и рано или поздно это скажется.

Голос Анны трагично оборвался, и Эрик замер, словно громом пораженный.

— Этого не может быть, — прошептал он, запуская руки в волосы. Голова его гудела, и он абсолютно н помнил, что было вчера. Ложился спать он с Хлоей, а дальше — пустота, чернота, небытие.

— Да черт с тобой, — взревел он, подскакивая с постели, — а где Хлоя?! Где моя Хлоя?!

Трагическое личико Анны тотчас стало злым, она крепко сжала губы.