Наложница фараона

Вот показались вдали смутные очертания какого-то движения. Что-то большое и тянулось в пространстве темное с этим кружением снега. После она увидела — это всадники. Разглядела среди них людей в доспехах и испугалась: вдруг и тот, который испугался козы, едет… Увидела и женщин в изящных меховых плащах. Все, и мужчины, и женщины, так медленно ехали. И легко — сквозь снежную пелену. И словно бы просвечивало сквозь них и сквозь их коней. Она поняла, что не надо бояться. Но что-то в них во всех было странное. Вот они приблизились к стенам. Ворота. Она сначала не заметила, что здесь ворота. Они стали въезжать в ворота раскрытые. Медленно и как-то бесшумно. Не слышно было конского ржания, не ударялись о заледенелую землю копыта, не звенели украшения на конях, и люди молчали.

Она прижалась к стеклу. Стекло чуть холодило сквозь нарядную ткань платья. То, что она разглядела, не испугало, а даже рассмешило ее. Это и не были люди, они все были сделаны из тканей и украшений. Они были словно большие куклы. У иных даже лица не были нарисованы, просто проглядывала светлая материя. У других нарисованы были красивые лица с неподвижными чертами, с глазами и бровями. Но все они были торжественные и доброжелательные. Кони тоже были ненастоящие, а сделанные из темного дерева и разных плотных тканей, и украшенные золотом и серебром. Они медленно въезжали в арку ворот.

Она вдруг поняла, хотя еще недавно совсем ничего не знала, а теперь вдруг поняла: они едут к ней на свадьбу, на свадьбу его и ее. Как весело и радостно ей сделалось!

Но что же надо делать? Встретить их? Но как это делается? И если они едут, значит… он скоро приедет!..

Тут она вгляделась уже не в них, а дальше за ними. Там, еще совсем далеко, виден был всадник. И она уже знала, что это он, и конь его живой, настоящий. Она быстро пригладила волосы, и увидела, что шнурок упал и лежит на постели. И вдруг она поняла, что этот шнурок ей не нужен больше. И платье на ней сделалось другое, еще красивее, чем прежнее; красное, с золотом, такое сделалось платье. И новые чулки и туфли сделались, красно-золотые. А волосы как-то сами собой расчесались, незаметно, и уложились и украсились золотым украшением, как будто золотой цветок на волосах, такой, с красивыми пышными лепестками. И веселая и радостная, она быстро вышла из комнаты. И быстро прошла по коридору в зал.

А в зале уже был накрыт большой, длинный стол. Прикрепленные к стенам золотые подсвечники лучились яркими свечами. И только она вошла, как открылось еще двое дверей, и начали входить гости. Они входили, кто парами — мужчина и женщина, кто — поодиночке. Все они были такие нарядные, пестрые и сверкающие. Но они были не люди, некоторые были даже так сделаны из таких скрученных тканей, так что туловище было даже мало похоже на человеческую фигуру. Но лица у всех были такие торжественные и доброжелательные. И даже те, у кого и не были нарисованы лица, а просто гладкий шелк или бархат, все равно видна была какая-то торжественность, и доброжелательность чувствовалась. Они входили, не наклоняя голов, потому что головы были приделаны к туловищам, эти головы не могли наклоняться. И эти люди сделанные не кланялись, потому то их туловища не сгибались. Но входили они очень торжественно и доброжелательно. Она стояла у стола, а они торжественно и доброжелательно подходили к ней. Некоторые всадники были с конями, потому что их туловища были приделаны к туловищам коней, и они не могли слезть с коней. Все они были в пестрых шапках, пышных и высоких, а у женщин спускались с верхушек шапок покрывала. Они становились вокруг стола. Сидеть они не могли. Но все равно это было красивое зрелище. Она смотрела и любовалась.

Вот уже они все стояли за столом. И тут она вспомнила, а странно ведь, что могла она это забыть. Да нет, не забыла, а просто как-то скрыто помнила… Ведь он едет! Он сейчас будет здесь. Как же она стоит здесь, ведь она должна бежать встречать его…

Она кинулась к одной из отворенных дверей… А он уже входил. Он был живой, улыбался ей. Но если улыбается, значит, она красива… У него было прелестное, милое лицо. Чистое, смуглое, живое, с большими темными глазами, и ресницы темные длинные. Он улыбался ей мило, доверчиво и радостно. Теперь он не был безумен. Он был нарядно одет, чулки были красивые, черные, а еще одежда из темно-вишневого бархата, и оторочена темным нежным мехом.

Он сразу увидел ее. Он ускорил шаг. Она бежала к нему. Он раскинул руки и обнял ее, она прижалась к нему, обхватив его за пояс. От него пахло нарядной новой одеждой и чистым живым человеческим телом. Он взял ее за руку и повел к столу.