Наложница фараона

Твоя голова с этими волосами откинутыми. Большие веки, закрыты глаза. Всё представляю себе, мой беспомощный, мой больной. Я видела твою болезнь, зачем же я не помогла тебе? Каждое утро я плачу, боюсь наказания и знаю, что виновата…

Нет, я не верю ни во что, и не на что мне опереться. Кто мне скажет, что когда я говорю с тобой, это я не сама с собой говорю? Одна только боль остается, она не уходит из сердца. Когда же всё кончится, когда умру, когда сгорю?..

Я прихожу на кладбище к твоей могиле. Тяжесть на сердце, легкость на душе. Ты здесь, ты здесь. Твоя могила далеко. Не холодно тебе внизу в земле? Не больно тебе? От одиночества, от темноты, от страха ты не плачешь? Ведь ты мой маленький мальчик. Домой не хочется тебе? Не плачешь ты где-нибудь в уголке потихоньку? Страшная Учительница-Смерть учит тебя земляным буквам. Холодная вода течет под землей. И там темно! И там повсюду посинелые и потемнелые бледно различаются, мертво глядятся сумрачные лица. Смуглыми ладошками ты прикрываешь глаза, ты боишься опустить ручки. Тебе велели чисто вымыться — чтобы ни одной кровавой корки, чтобы отмыть все косточки от мускулов и жил. А ты так хорошо учился в школе, когда ты был маленьким мальчиком; и маленьким мальчиком ты стал сейчас под землей. Но разве станут эти руки милые любимые темными корнями? И разве можно, чтобы в эти волосы волнистые пыль земляную заплели? И надо земляные языки учить, чтобы всё время говорить с подземными камнями и подружиться с насекомыми земли. Там длинно и темно под землей. И маленький мальчик среди слабого летнего света, едва живого. Там очень холодно зимой. Почему ты молчишь? Подай весточку о себе; скажи, что ты не мучаешься…

Спускаюсь по лестнице — темно — как подвал. Земляные переходы — много людей — скелеты и еще почти люди. Найду тебя — ты прижался в углу, стоишь, далеко от гроба. Знаю, что ты; в темноте не вижу — какой ты стал. Но знаю — маленький мальчик. Прижимаю палец к губам. На тебя нельзя смотреть, я знаю. Сначала кости. На спину. Ты обхватил меня ручками за шею, жестко и больно твои косточки царапают. Свет будто начинает просачиваться. Теплые детские ручки, дыхание — царапины на шее не болят. На спине ребенка легко нести. Быстро иду. Ветер холодный и темный. Одна болезнь начинает бежать за нами. Ты, когда живой был, рассказывал, как ты одну болезнь понял; она изнемогла, оттого что ты стал знать и любить ее; и ты тогда задушил ее, и у тебя от этого была радость чресл. Но я не могу найти, как выйти. Такое отчаяние. Но вот, нашла. Сначала с маленьким очень хорошо идти. Но он вырастать начинает, быстрее и быстрее. Я знаю, что нельзя останавливаться. Но тяжелее и тяжелее. Не могу нести взрослого. Большого я не могу нести. Тяжело. И он не хочет, чтобы я несла его. Не может мне помочь. Но разве он не любит меня? Он встал за моей спиной и руки положил на мои плечи, но уже чуть касаются его ладони. Какое отчаяние мое. Как я скажу ему, что я ведь ничего не хочу от него, только унести его отсюда… А он сам хочет идти, без меня. Но он же не знает дорогу! Я знаю, что надо нести его. Но очень тяжело. Я останавливаюсь и невольно говорю: «Как мне тяжело с тобой!» Сразу все исчезает. Ведь несчастье, оно в том, что приходится возвращаться в ту жизнь, где ничего нельзя переменить…

Прости меня. За все твои мучения. За то, что тебе плохо было в жизни. Я люблю тебя, и потому я виновата во всем. Прости меня…

Вот если бы так было — человек уходит в землю, чтобы вырасти опять. Вот лето наступило, и на могиле маленький сидит кудрявый мальчик. Вырос из земли и тянет ручки.

— Пойдем домой, — он говорит.

И я несу его на руках…[9]

* * *

Так говорила семь дней. Потому что семь дней положено оплакивать умершего. Семь дней на полу и в разорванной одежде…

* * *

Теперь о том, что было с жителями города.

Когда Андреас всю ночь ходил среди людей Риндфлайша, от человека к человеку; многие в городе поднялись на стены и вглядывались вдаль. Не было понятно, что происходит с людьми Риндфлайша. И многими в городе овладело недоверие. Многие разочаровались. Одни ушли спать, другие остались охранять город.

Всю ночь Андреас ходил среди людей Риндфлайша. Говорил с каждым внимательно. Каждому отдавал свою душу.

И войско Риндфлайша рассеялось, люди его ушли.