Наложницы. Гарем Каддафи

В первый же вечер Варда захотела взять меня с собой в «Ля Маркиз». Сначала я отказалась, но потом побоялась очутиться на лестничной клетке. В клубе она меня представила элегантному и милому тунисцу по имени Адель, который сразу же в меня влюбился. Но я все прояснила: я люблю другого и храню ему верность. Он не подгонял меня, вел себя мило и по-джентльменски. Довольствовался только тем, что стал как можно чаще приходить в «Ля Маркиз», приглашая нас выпить и пообедать. Варда и ее подруги употребляли слишком много алкоголя. Я же пила только сок. Хишам заставил меня поклясться на Коране никогда больше не прикасаться к алкоголю. Вот так безумно я провела свои первые три месяца в Париже.

Потом истек срок моей визы. И снова появился страх. С этого времени я постоянно была начеку. Я оставляла свой паспорт в комнате, не хотела рисковать. Объявила Варде, что теперь и речи быть не может о визитах в «Ля Маркиз». А она рассмеялась.

— Пошли! Да в этом заведении все девчонки в таком же положении, как и ты! Фараоны проверяют документы только у парней и нищих. Но к тебе они не подойдут!

Деньги тоже стали заканчиваться. Испортились отношения с Вардой. Иногда она мне запрещала прикасаться к еде в холодильнике:

— Это для моего сына!

Я позвонила папе.

— Как ты могла потратить все деньги? Сорая, найди себе работу! Если будет нужно, мой посуду!

Я обиделась.

— О, если хочешь, я немедленно вернусь в Баб-аль-Азизию! Мне уже все равно!

Он выслал мне 500 евро. Всего-навсего. После похода с Вардой в «Карфур»[8] у меня осталось всего 100.

И тогда Адель предложил мне переехать к нему. У него большая квартира, где он предоставит мне отдельную комнату, и мы будем жить как друзья.

— Супер, — сказала Варда. — Это идеальное решение!

На самом деле это означало: «Убирайся!».

Так я полгода прожила в Банлье, парижском пригороде. Полгода в относительном душевном спокойствии, так как Адель, который управлял небольшой строительной компанией, старался быть приятным и почтительным компаньоном. Утром он отправлялся на работу, оставлял мне 50 евро на пропитание, я ходила за продуктами. Он знал, что я влюблена в другого, я понимала, что это огорчает его, но мы жили в гармонии. Я доверяла ему. И когда я поведала ему о своей драме в Баб-аль-Азизии, он сразу же мне поверил. У него были друзья из Ливии, которые рассказывали ему о похищениях девочек из школ. Варда же сразу отбросила мою историю. Какой я была идиоткой, доверяя ей! Она защищала Каддафи, как восторженная верующая, и мне от этого становилось плохо.

— Это честь арабов, единственная наша гордость, он несет наш флаг! Он Вождь в лучшем смысле этого слова, и Вождь не смог бы опуститься до такого. Отвратительно, что ты лжешь за его спиной!

Это было невыносимо слышать.

Однажды вечером, когда Адель вернулся после празднования своего дня рождения в ресторане «Мазазик», он пришел ко мне в комнату и был весьма настойчивым. Я поддалась. Он был искренним и трогательным. Он даже рассказал своим друзьям, что хочет на мне жениться. Словом, я так думала. Но я настаивала на своем: я занята, мой друг приедет ко мне, как только получит свой паспорт, через несколько недель. Его начала мучить зависть. И однажды, когда я принимала душ, он ответил на звонок Хишама по телефону. Он повысил голос. Затем начал кричать, и когда я, испуганная, вышла из ванной, он бросил трубку, проревев: «Сукин сын!» Я тяжело перенесла это предательство. По какому праву он отвечал на мои телефонные звонки? Я позвонила Хишаму, но он не захотел со мной разговаривать. И я взорвалась от злости. Это и так слишком долго длилось. Я должна была уйти. И найти работу.

Один египтянин, которого я встретила в бакалейной лавке, представил меня Манар, марокканке, работавшей в баре-ресторане на узкой улочке в Монтрое, хозяином которого был кабил. Мне показали, как готовить кофе, наливать пиво из кегов. Я зарабатывала по 50 евро в день плюс чаевые, которые могли достигать 100 евро! Прилично. К тому же мне предложили жить вместе с марокканкой в расположенной над баром студии. Я проработала полтора месяца, пока не заметила, что этот бар был подозрительным — иногда патрон задергивал шторы, когда танцевали обнаженные женщины, — но что меня взбесило, так это то, что моя сожительница меня обворовывала. Я ушла с тем, что у меня еще не украли. И тогда Варда, с которой я поддерживала контакт, бросила меня в лапы туниски, работавшей в баре рядом с Порт де Лила в Париже. Я начала с мытья посуды, потом научилась принимать заказы. Управляющий, кабил, заметил, что клиенты приходят на меня посмотреть, и приказал мне оставаться в зале. Что очень возмутило туниску. Один принимал меня за приманку, а вторая за прислугу. А когда однажды вечером я вернулась в комнату, которую делила с другой марокканкой, то обнаружила, что у меня украли вещи. Тогда я взяла чемодан и хлопнула дверью.