Нам больше нельзя

Всё было устроено быстро и после прилёта в Москву, я приехала уже на новую квартиру, чтобы начать свою взрослую жизнь вдали от родителей. Возможно, здесь мне будет одиноко, но ничего, привыкну. Мама настаивала на домработнице, но я отказалась. Мне не нужны посторонние в доме, к тому же я хотела сама научиться готовить и делать это хорошо. Я выбрала для себя большую трёхкомнатную квартиру с современным дизайном и полностью обставленную. Всё здесь подходило моему вкусу. Тёмная мебель, светлые стены с большими окнами. Огромная спальня с кроватью кингсайз, приличная гардеробная для одежды, туфель, сумочек и аксессуаров. Кухня с духовкой и варочной панелью, в середине островок-столешница, где можно будет оттачивать кулинарное мастерство, если, конечно, не будет лень. В ванной была душевая кабина с режимом гидромассажа, которая придётся, кстати, после утренней пробежки, а в другом углу находилась джакузи для релакса…

И вроде я должна была быть довольна всем, завтра мне нужно было быть в офисе отца и через пару дней начиналась учёба, но меня мучал один вопрос:

Где мои месячные?

Глава 29 Алексей

Громкий, протяжный звон дверного звонка ворвался в моё сознание сквозь сон. Я испугался, что опоздал на работу и подлетел с кровати, только потом вспоминая, что мне сегодня надо идти во вторую смену и я мог спокойно отсыпаться и набираться сил. Когда настойчивый звон повторился, мне пришлось надеть домашние брюки, чтобы не появляться перед визитером в трусах. Выйдя из комнаты, я обратил внимание, что в ванной шумела вода, значит, мама ещё не ушла. Ботинки отца тоже стояли в прихожей, видимо, звук звонка не смог его разбудить.

Дёрнув защелку и даже не сообразив спросить «кто там», я открыл дверь. На пороге стоял следователь. Раньше он несколько раз появлялся в мастерской, привозил свой автомобиль на осмотр, отец тогда сам занимался этим, сказал, что человек по знакомству и накосячить никак нельзя. Теперь он ведет наше дело, мир действительно тесен. Поздоровавшись, я пропустил его в квартиру.

– Доброе утро, у меня для вас новости. Куда я могу пройти? – мужчина снял фуражку и огляделся, оценивая обстановку в квартире профессиональным взглядом, словно ощупывая пространство вокруг себя прищуренными глазами с морщинками в уголках.

– Доброе, проходите на кухню, – я указал ему путь. – Сейчас, я отца разбужу. Надеюсь, новости хорошие?

– Как сказать, как сказать, – задумчиво произнес он.

Я направился в отцовскую комнату и подошёл к кровати.

– Пап, вставай скорее. Следователь пришёл.

– Чего? – сонно пробурчал он.

– Следователь. Он на кухне. Давай быстрее.

Пока отец собирался, я пошёл к гостю, чтобы хоть чаю предложить, пока все домашние присоединятся к нам.

– Есть какие-то подвижки в деле? – спросил я, насыпая заварку в чайник.

– Да, сейчас я вам обо всём расскажу.

Отец появился первый.

– Здравствуйте, Юрий Семенович. С какими вестями? – он протянул руку для рукопожатия, и они поздоровались. За ним подошла и мама, пока она хлопотала над столом, следователь достал папку с документами и, вытащив из неё фото мужчины, протянул его отцу.

– Виктор, я к вам по-свойски, не все же вас к себе дёргать. Вы узнаёте этого человека?

– Да. Мы давно с ним знакомы, и я недавно продал ему свой мотоцикл, сами понимаете, нужно было покрыть расходы на ремонт мастерской. А в чем собственно…

– Михаил Долгов, – следователь перебил отца. – Задержан голубчик, и уже признался в содеянном. По показаниям он специально устроил поджог, чтобы нанести вам материальный урон, и вынудить продать мотоцикл. Насколько мне стало известно, ранее вы отвергали все его предложения. А из его объяснений мотивом послужило именно желание обладать этой раритетной вещицей.

– Вот урод, – выругался отец. – Что у людей в голове? И что теперь ему за это будет?

– Судимость в биографии, это самое страшное в этом случае. С ним работает неплохой адвокат. Долгов вряд ли сядет, он готов все возместить, поэтому отделается штрафом и, скорее всего, условным сроком.

Пока отец заполнял документы, я пошёл в свою комнату и вышел на балкон. Взяв пачку сигарет, я достал одну и прикурил.

Вот так. Значит, в этом деле не была замешана семья Алёны, а я взял и бросил свою любимую девушку из-за предположений о причастности её родных. Дурак. Разве теперь я имел право появиться у неё и вымаливать прощение, чтобы она ко мне вернулась. Я совершил непростительную глупость, разрушив этим наши отношения. Алёна не простит. Твою мать. Что же я натворил…

– Ты чего здесь дымишь? Не мог дождаться, пока следователь уйдёт? – на балкон ступила мать, шёпотом ругая меня.

– Не мог, – ответил я не поворачиваясь. Нехватало мне сейчас ещё выслушивать от неё упреки. И так тошно. Я не хочу искать виноватых в сложившейся ситуации, ведь именно я по своей воле прекратил всё, но если бы мать не запевала здесь свои песни о том, какие Смоловы и Давыдовы плохие, я, может, и не решился бы на это.

– Надеюсь, ты не станешь после этого мириться с ней?

– А тебя только это заботит? И вообще, это не твоё дело, – грубо ответил я.