Нам не понять друг друга сразу. Дилогия

Осолия насмехалась над Тьер-Тенгом, заявив, что я — не на его стороне. Она ошиблась! Только, увы, я — это крошечный огонек самосознания, еще не замерзший в душе — мало чем способна была помочь мужчине, вину перед которым осознала. Вину и потребность сделать все ради него.

Любовь, это не всегда восторженные признания и бесконечная радость просто от присутствия любимого. Любовь — это еще и готовность жертвовать чем-то очень важным ради того, кто дорог. И сейчас, будь возможность повернуть время назад, я бы пожертвовала всем, что прежде казалось неодолимым препятствием, с легкостью перешагнула через свой страх, комфорт привычного мира, кажущуюся несовместимость земной женщины и представителя неймарской расы. Но… момент был упущен.

Возможности сопротивляться тоже не было — мое тело отныне во власти Алади, той что отчаянно желает сокрушить мужчину, которого сегодня я впервые начала понимать. Мужчину, который отныне способен чувствовать. И чувства его адресованы мне.

Нет, я не стала его слабостью. Я стала оружием его неизбежного уничтожения, и так ли важно для меня знать, что направляет его чужая рука?

Впрочем, размышлять о таких масштабных последствиях возможности не было — я старательно заставляла себя сдерживать ужас и вслушиваться в каждое звучащее рядом слово. Тем более, неймарцы говорили о вещах, немногим не парализующих мой рассудок. О той роли, что Алади отвела мне… Роли инкубатора, который выдаст ей почему-то такого нужного ребенка. Почему он нужен я не знала, но и понятого оказалось более чем достаточно: мы не можем допустить реализации этого плана.

Сейчас Алади полностью контролировала мое тело. Мое уединение с Тьер-Тенгом было так желанно для нее, что в душе меня мутило от холодного ликования, источаемого чуждой волей. Едва дверь отделила нас от неймарской четы, оставив по сути втроем, я беззвучно закричала, взывая к Леакрэ, я молила его не поддаваться чувствам.

Удивительно! Бесчисленное количество раз до этого я презирала его за эту, казавшуюся мне неполноценность, за отсутствие реальных эмоций. Но сегодня я тем больше желала ее возвращения, чем отчетливее понимала: и тут моя вина, сама не смогла уберечь его эниар.

Ощущая с каким расчетливым одобрением и предвкушением богиня позволяет ему делать что угодно с моим телом, я рыдала в душе от бессилия и страха. Нет, больше я не боялась этого мужчину, но меня страшили последствия перемен в нем, неотвратимость реализации желаний Алади.

Нет! Нет! Нет!

Он, правда, способен воспринимать посылы моего разума? Сейчас я могла надеяться лишь на это. Мысленно снова и снова, взывая к его сознанию, умоляя остановиться и защитить… еще не существующего ребенка. Защитить нас от полного поражения.

Казалось, все напрасно. Тьер-Тенг словно сошел с ума, ослеп и оглох, лишившись всяческого здравомыслия. Мы поменялись местами — как он на Земле не способен был достучаться до меня и удержать от опрометчивых поступков, так и я сейчас не имела возможности повлиять на его желания.

О, как торжествовала Алади, ледяной змеей силы в преддверии решающего броска скручиваясь в моем животе. Было ли так и с другими сестрами, поверившим обещаниям культа и сделавших себя бесправными сосудами для зловещих намерений богини? Они так же умирали от ужаса, не способные изменить хоть что-то, безвольно ощущавшие как в их телах зарождается новая жизнь. Жизнь, которую немедленно, порабощая с первых минут существования, окутывает холод чуждой энергии. Холод, в котором этим несчастным предстоит существовать до конца.

Отныне всякий страх перед Леакрэ ушел — то что затаилось во мне, было куда страшнее. Я умирала от ужаса не перед неймарцем, меня пугала отныне неизбежная перспектива — стать орудием его уничтожения. Дальше я не заглядывала — рассуждения о ребенке и его роли просто не укладывались в голове.

Как никогда прежде ощущая себя калекой, в бессилии обреченности смотрела на Тьер-Тенга. Словно бы сейчас видела его впервые — настоящим и живым до одури. Прежде неизменно спокойное лицо казалось маской, никогда я не могла заставить себя вглядываться в черты невероятного жениха. А сейчас… не могла отвести глаз, беззвучно взывая к его сердцу, невольно любуясь явственными признаками внутренней силы, что приоткрыла страсть, преобразившая его невозмутимое лицо.

Огонь его жадного и в чем-то сумасшедшего взгляда, стиснутые от напряжения губы, трепетавшие от учащенного дыхания крылья носа и красное зарево его волос, отгородивших наши лица от всего мира. Пока руки неймарца в безудержной ласке двигались по моему телу, его лицо неизменно оставалось склоненным ко мне. Все что я видела сейчас — было его лицо. Все, о чем я молила — видеть его вот так до конца жизни. Жизни, в которой не будет Алади, коварных интриг и… бессилия неволи.