Нам нельзя остаться

Скорее всего, только оцепенение от ужаса не давало моей гостье распахнуть дверь и выпорхнуть вон. Уж до чего я не люблю брать на себя роль доброй бабушки, но иногда без этого никак. Ведь что, если у человека и правда серьёзная беда, а я могла бы помочь? А всё, что стоит между человеком и моей помощью — моя блестящая репутация грозной ведьмы.

— Ну, вот что, — я беру инициативу в свои руки, — Давай по порядку!

Я беру гостью за руку и провожаю до стола, она не сопротивляется. Даю ей табуретку Зельборна, а сама наливаю две больших кружки компота.

— Вот, — протягиваю я ей, — Выпей.

Она покорно берёт кружку и делает глоток.

— Рассказывай, — говорю я, усаживаясь в своё кресло.

— Вы ругаться будете! — чуть не плача говорит она. — Зря я пришла, зря трачу ваше время!

— Раз пришла, — ответила я, — значит повод серьёзный. Просто так ко мне и мухи не залетают.

Она кивает, но как-то неуверенно. Одета она в серое платье с поблекшим золотым узором под тёплой коричневой накидкой. Обувь тоже тёплая, по сезону, что говорит о разумности в столь юные года. Впрочем, для меня все в этом городе юные, словно дети.

— Тут дело личное… — замялось она, теребя воротничок накидки.

— Что, думаешь муж тебе изменяет? — решила пошутить я.

— Верно, — её озадаченные округлённые глаза смотрелина меня не мигая. — Как вы узнали?!

— Ну, милая моя… — туманно проговорила я, с трудом борясь с собственным изумлением.

Только этого ещё не хватало, не люблю решать подобные проблемы. Совсем недавно же взялась за подобное, и вот опять!

Обречённо кивнув, я иду к полкам, в поисках нужной заготовки трав.

Впрочем, если больше никто не умирает от лихорадки, не истекает кровью и не чахнет от неведомой болезни — можно заняться и такими глупостями.

Хорошо было бы сейчас разразиться молниями, да напугать до полусмерти эту юную особу до полусмерти, что бы больше никто и носа не совал ко мне. Да где там! Переждут, да повалят табуном, как ужаса не наводи.

А главное, я ж добрая. Покричу, поворчу, да и помогу. Зельборн ни раз отмечал, что люди не дураки — раскусывают сущность мою раз за разом. Ладно, чего ж на последок не оставить после себя шлейф доброты?

— Почему же ты не спросишь его сама? — задаю я вполне закономерный вопрос. — У супругов не должно быть секретов. А кроме того, ты могла бы и проследить за ним в дни сомнений в его честности!

— Я могла, — согласилась она, — Но у меня нет на это времени. В последнее время я тайно посещаю одну обеспеченную семью. Они хорошо платят мне за уборку и помощь. Мы с мужем живём в тесном доме, и мечтаем переехать в дом побольше, вроде вашего.

Она ещё раз осмотрелась, и её полный воодушевления взгляд потух.

— Ну, или чуть больше, поновее, почище, — она запнулась, нервно сглатывая. — Я не хочу, что бы он знал, что я работаю, он будет страшно ругать меня, ведь мы ждём ребёнка.

За стеной раздался присвист. Я покраснела, ни то от злобы, ни то от стыда. Честное слово, убью этого невоспитанного некроманта!

Действительно, и как я сразу не подметила чуть выдающийся живот гостьи? Вероятно, от того, что это не так бросалось в глаза, и можно было списать на небольшой излишек веса.

— Он и сам подозревает меня в измене, — грустно продолжила она. — На днях устроил мне настоящий допрос. Выспрашивал у меня, допытывался…

Она заплакала.

— Ну-ну! — утешала её я, — Ничего, ничего. Думаю, что ни ты, ни твой муж не изменяете друг другу.

— Откуда вам это известно? — всхлипнула она.

— Ты забыла, к кому явилась, дитя? — спросила я. — Я вижу многое. Вижу то, чего не видят другие.

— Прошу вас! — её умоляющий взгляд, полный слёз, обезоруживал. — Дайте мне зелье правды! Я знаю, что вы умеете такое делать, молва про вас ходит по всему Гонкораллу!

Я хотела было возразить, но осеклась. А почему нет? Если у её мужа был шанс выспросить все подробности её жизни, почему у его жены не может быть такой возможности?

А поскольку я за справедливость, то и моё решение было вполне оправданно.

— Хорошо, — ответила я.

Я приготовила тот же напиток, что и давала её мужу. Но перед тем, как отдать, я призадумалась. Нет, всё-таки я решила усилить его несколькими словами так, чтобы он сработал ещё лучше. Да, знаю, это выводит чаши весов из равновесия, но ведь и мужчины, как правило, более склонны к подобным преступлениям против своей семьи и совести, а потому этот факт не укрылся от меня при детальном взвешивании моего решения.

— Вот возьми, — я протянула закупоренную колбочку погрузившейся в размышления девушке. — Но скажи мне наперёд: ты-то верна ему?

— Как можно иначе?! — возмутилась она. — Мы ведь любим друг друга!

И в её взгляде я увидела правду, которой было вполне достаточно для оправдательного приговора. Я удовлетворенно вздохнула и отдала колбу с прозрачной жидкостью ей в руки.

— Тогда ладно, — продолжила я, — Влей это ему в кружку, одну треть. Остальное разбавь любым напитком. Через полчаса задавай свои вопросы.

— Это ведь не опасно? — засомневалась она.

— Нет, — буркнула я.

Можно подумать, я могла бы дать нечто опасное!

— Сколько я должна вам? — её взгляд и голос были уставшими.