Нам нет преград

Вынырнул он в нескольких сантиметрах от девушки. Их тела соприкоснулись, но Лена не обратила на это внимания. Она была просто счастлива, что Юрик выплыл на поверхность целый и невредимый.

— Хотите секрет? — спросил Птица, наклоняясь к её уху, и, не дожидаясь ответа, таинственно зашептал. — В школе прекрасно знают о моём безобразном поведении. Они ждут не дождутся, когда я кончу восьмой класс, чтобы выпереть меня оттуда. А так просто нельзя. У нас всеобщее среднее образование.

Сообщив это, он снова нырнул, но почти тут же вынырнул за спиной у вожатой. Она не придумала ничего лучше, чем продолжить беседу вопросом:

— А что скажут родители?

— У нас неблагополучная семья, — печально ответил Юрик. — Тяжёлое детство, деревянные игрушки. Мама давно махнула на меня рукой, — с неподдельной грустью закончил он.

— Хорошо, давай продолжим этот разговор на берегу, — предложила Леночка. — Во-первых, там удобнее, а во-вторых, сюда уже плывёт Геннадий Палыч на лодке. Ты ведь не хочешь, чтобы он вытащил тебя из воды за шиворот и доставил на берег с позором?

— Не хочу, — не меняя грустной интонации согласился Птица и тем же тоном добавил, — У вас купальник свалился.

Леночка не сразу поняла, о чём это он. А Юрик тем временем уже был под водой и как торпеда стремительно удалялся от вожатой, держа в руке её лифчик. Увлекшись разговорами о грустном, Леночка не заметила манипуляций за своей спиной, и Юрик легко развязал тесёмки бикини.

— Отдай, слышишь! — закричала Леночка, бросаясь в погоню.

Птица опять вынырнул совсем рядом с нею, и на этот раз она почувствовала прикосновение его мальчишеского тела к своей открытой груди. Леночка отстранилась и схватила Юрика за руки — но в руках лифчика уже не было.

— Знаешь, как это называется?! — чуть не плача закричала она.

— Знаю, — ответил Юрик всё так же спокойно. — Хулиганство. А мне всего тринадцать лет, какая жалость. И свидетелей нет, буквально ни одного.

Леночка машинально оглянулась. Действительно, и лодка с физруком, и берег, где число любопытствующих сильно возросло за эти несколько минут, находились слишком далеко, чтобы различать детали происходящего.

В этот момент Юрик обнял её и поцеловал в губы. В результате они оба ушли под воду, и Леночка оказалась лишена возможности адекватно отреагировать на эту наглость. К тому же она просто не решалась сопротивляться, боясь утопить своего визави.

Вынырнув, она молча отвернулась от Юрика, несколько секунд восстанавливала дыхание, а потом медленным размеренным брассом поплыла к берегу, целясь куда-то в сторону от толпы любопытных.

Спустя некоторое время Птица всплыл впереди неё и преградил путь. Он лежал на спине и лениво смещался в ту сторону, куда порывалась повернуть вожатая. К его ноге был привязан лифчик от Леночкиного бикини.

— Куда же вы, Елена Юрьевна? — поинтересовался он. — Заберите своё имущество. Оно мне ни к чему — я хулиган, а не вор.

Леночка сорвала своё имущество с чужой ноги, но надеть его оказалось делом непростым. Лена не умела держаться на воде, не пользуясь руками, а мелководье было слишком близко к берегу, где полно народу.

— Слушай, ты, трудный подросток, — процедила она сквозь зубы. — Сам снял, сам и надевай. В темпе

— Спасибо за оказанную честь, — ответствовал Птица и, почти без нескромных прикосновений завязывая тесёмки лифчика, светски осведомился. — А что вы делаете сегодня вечером?

— Провожаю тебя домой, к маме.

* * *

Решение об изгнании Лебедева из лагеря действительно было принято в тот же день, однако его исполнение отложили до следующего утра. А ночью у Юрика подскочила температура, что говорит о вреде излишеств в области водных процедур. Врач констатировала ОРЗ, а начальник лагеря принял мудрое решение не отправлять больного ребёнка к маме, а сначала вылечить его в медпункте «Буревестника».

В первый день Птица вёл себя исключительно смирно по состоянию здоровья. Но то, что и во второй день, когда температура спала и силы восстановились, Юрик не учинил никакого хулиганства, удивило многих. Он даже покорно выслушал Свечкину, пришедшую его навестить. Тема её увещеваний не подкупала своей новизной и крутилась вокруг тезиса «Пионер — всем ребятам пример», а самая страшная угроза звучала так: «Тебя же не примут в комсомол с таким поведением».

— Не примут, — хрипло соглашался простуженный Юрик, никак не поясняя своего отношения к этому прискорбному факту.

Ещё через два дня, когда настала пора выписывать Птицу из лазарета, Свечкина, как член совета дружины, обратилась к начальнику лагеря с просьбой не выгонять Лебедева немедленно, а дать ему возможность исправиться. Неожиданно Елена Юрьевна поддержала это ходатайство, хотя четыре дня назад она придерживалась прямо противоположной точки зрения.

В конце концов Юрик отделался всего лишь выговором и вернулся в отряд тихий, как овечка. Но тем, кто хорошо знал Птицу, это затишье показалось весьма подозрительным.

* * *