Нам нужна… революция

… — Может, тебе сюда чай принести?

— Что?

Николай Никифорович рассеянно взглянул на возникшую в дверях жену и машинально кивнул.

— Только…

— Не очень крепкий и не горячий, — со вздохом закончила за него Клара Георгиевна и, приблизившись к столу, обреченно проговорила: — Коля, ну ты можешь хоть на время забыть про свое устойчивое развитие? Ноги ведь протянешь.

— Ну, извини, — виновато взглянул он на жену, — припомнилось тут кое-что…

Клара Георгиевна мягко опустилась в кресло и, лукаво прищурившись, как можно серьезнее сказала:

— Я вот тут кручусь целый день на кухне и, знаешь, тоже пришла к определенному выводу. Хочешь знать, к какому? А к тому, что основа твоего устойчивого развития — все-таки крепкая семья.

— Это ты к чему? — не понял Николай Никифорович.

— Да все к тому же… Не так давно по телевизору показывали очередной круглый стол. Собрались философы, социологи, истории… И знаешь, какую проблему они обсуждали? Будущее семьи в России. И доказывали бедным зрителям, что таковая ячейка общества сейчас уже не играет положительной роли, как раньше. То есть, в прямом смысле отмирает, а получается — не нужна. Мешает людям жить, обременяет слишком тяжелыми обязательствами перед детьми, женой, родственниками… Вот так-то.

— Ты это серьезно? — подозрительно взглянул на жену Николай Никифорович, не веря в услышанное. Может, шутит? Хотя не заметно. И в свойственной ему манере уточнил: — А к чему ты об этом заговорила?

— Эх, Коля, — безнадежно махнула рукой Клара Георгиевна. — Вот твоя мать, Анна Яковлевна, царство ей небесное, институтов не кончала, а мудрая была женщина и хорошо это понимала, — увидев изумленные глаза мужа, она засмеялась, потом легко поднялась и пошла к двери.

— Сейчас чай принесу…

И только тут до Николая Никифоровича дошло, что Клара имела в виду, вспомнив вдруг его мать. И не мог удержаться от улыбки…

В центре Мерефы находился старый пруд, который зимой замерзал, и ребята катались там на коньках. Днем ставок, как местные называли каток на пруду, кишел малышней, особенно в зимние каникулы, поэтому ребята постарше приходили на пруд вечером. Пристрастился к такому спорту и Николай, приезжавший домой после сдачи экзаменов на зимней сессии. И в тот год, появившись в Мерефе, первым же вечером наточил коньки и отправился на пруд. Надеялся не только покататься вдоволь, но и встретить кого-нибудь из друзей, если повезет.

Уже стемнело, когда он подходил к пруду, и сразу заметил одинокую фигуру, которая спринтерски гоняла по кругу. «Вот и повидался», — сразу упало настроение у Лукьянчикова. Но кто же это был? Явно спортсмен и катался на беговых коньках, которых не имел не только Николай, таких в городе по пальцам пересчитать можно было. Подгоняемый любопытством, он быстро одел коньки и бросился наперерез, однако догонять спортсмена не пришлось. Сам остановился. Он подъехал и обомлел. Девушка — симпатичная и незнакомая, в облегающем спортивном костюме, на голове шапочка. Чтобы как-то скрыть неловкость, спросил, кивнув на коньки:

— Спортом увлекаетесь? Наверное, разрядница…

— Ага, — поддакнула она и прыснула со смеху, отчего раскрасневшиеся щеки ее вспухли, сделав выражение лица лукавым и немного кокетливым, — в шахматы играю. Для справки — на стекольном заводе, где я работаю прядильщицей стекловолокна, равных мне нет. Не верите?

Николай не только юмор ценить умел, но и такую черту характера, как общительность, особенно у девушек. Да и сам сразу почувствовал себя легко, скованность куда-то исчезла.

Девушку звали Клара.

Потом они еще несколько раз встречались. Николай узнал о своей знакомой почти все. До войны семья их жила в городе Лебедин Сумской области. Отец был артистом Лебединского драматического театра, мать работала в библиотеке. Началась война, и отец ушел на фронт. Вернулся с осколком в легких. Семью свою нашел у знакомых — дом их сгорел от прямого попадания бомбы. Надо было строиться заново, но из-за ранения отец чувствовал себя очень плохо. Поэтому и лег в больницу, чтобы извлекли злосчастный осколок, однако во время операции умер.

Они уехали в Богодухов Харьковской области — мать, бабушка и Клара. Но работы там не нашлось, жить было не на что, и, вняв советам добрых людей, они перебрались в санаторий Шаровка, бывшее имение немецкого сахарозаводчика с аллеями из столетних дубов и красивейшими прудами. Рассказывая об этом, Клара просто светилась от восторга. Здесь она и закончила школу. Пыталась поступить в Харьковский автодорожный институт, но не прошла по конкурсу. Надо было решать, как жить дальше. Клара пошла работать на Мерефянский стекольный завод, а учиться стала заочно в Херсонском текстильном институте. Жизнь вводила свои коррективы. Зато сейчас она уже на третьем курсе…