Нам нужна великая Россия (СИ)

Он бесновался более всех, окружённый теми людьми в рабочих тужурках. Они ободряюще кричали при каждом следующем слове буйствующего оратора, отчего тот распалялся пуще прежнего. Верно, один из них сделал первый выстрел, за которым понеслись следующие. Затрещала винтовочная пальба. В миг стёкла оказались разбиты, и осколки градом рушились на снежные сугробы: зарождавшаяся революция раньше буржуев прогнала с улиц дворников. Видимо, посчитала за пособников кровавого режима...

Когда упал, подкошенный, один из солдат, волна паники прокатилась по запасникам. Стреляют! В самом деле стреляют! И убивают! Э, так нельзя! Это что ж, они ещё и защищаться будут? Но раньше мыслей пришёл хаос. Взволновалась, вспучилась страхом толпа и разбилась на десятки, сотни ручейков. Кто-то бежал к ближайшем фонарному столбу, кто-то кинулся прятаться за угол, а кто-то побежал прямо к зданию дивизиона и прижаться к стене в надежде, что так их не достанут. Кирпичников одним из первых махнул за угол. Через секунду по тому месту, где он стоял, резанула пулемётная трель. Пули ложились со свистом, негромко, более похожие на падающих от мороза пчёл. Они оставляли после себя такие же маленькие, но очень глубокие ямки в снегу. Но некоторые, самые живучие, рикошетили и гнались за запасниками. Вслед за первой трелью помчалась ещё одна, но быстро прервалась. Жандармы берегли патроны, каждый из которых мог сохранить им жизнь.

Сопротивление и первый страх только сильнее озлобили запасников.

- А у меня граната есть! - раздался возглас со стороны одного из переулков. - Утянул!

- Так какого же ты молчал? - ответил "тужурка". - Давай сюда! А ну! А потом - за мной!

Рабочий, вплотную прижавшись к стене, со всей возможной скоростью приближался к окну, из которого строчил пулемётчик. Пуля прожужжала над ухом и вонзилась в снег. И ещё одна. Все мимо. Запасники ответили залпами, не давая жандарму даже нос высунуть. "Тужурка" замахал кулаком: мол, давай, прикрой!

- А ну, братва! Стреляй! Чтоб им там икалось! - скомандовал Кирпичников и сам принялся палить из отнятого у мёртвого Лашкевича револьвера. - Давай!

Пули забарабанили по стене вокруг окна, а иные исчезали в проёме. "Тужурка" довольно ухмыльнулся и, втянув шею так, что обвислые уши касались потрёпанного армяка, не пробежал даже - перепрыгнул четыре шага.

Замах. Рука пошла вперёд. Вверх. Назад. Едва заметно колпак гранаты повернулся. Бросок. Полёт...Чёрная тень пропала в проёме окна. Звук шагов и возгласы. Кто-то просто крикнул: "Мама".