Нам судьба обязана счастьем

Не забывай все, что ты мне обещала, не нервничай и, по возможности иди на соглашения с матерью и родными. Не обращай ни на что внимания, это ведь все пустое, а ты должна беречь свое здоровье, это будет лучше и тебе, и нашему маленькому. А также жди меня и нашей при всех возможностях встречи. Ты можешь быть уверена, что каждый час и каждая моя свободная минута будут посвящены только тебе, моя дорогая. Я думаю, что в части у меня будут лучшие условия и будут 1–2 часа в день на свои нужды. А ты со своей стороны будь, пожалуйста, также аккуратна с ответом. Ведь пока у тебя причин не должно быть.

Целую и обнимаю тебя крепко, крепко, так крепко – до крика.

Тебя любящий и вечно твой Маркс

Целую маму, папу и привет всем родным.

Марк – Рае

31/X-<19>40 г. Баку

Дорогая моя Раиночка!

Второпях пишу и сообщаю свой адрес, потому что в два часа уходит почта, а сейчас 1.30. Мы вчера ночью прибыли по назначению в нашу часть, которая находится 40–35 км от города. Это – летние землянки, на зиму, наверное, переедем в другое место.

Моя Трили, оказывается, письма от меня к тебе, а также от тебя ко мне приходят на седьмой или шестой день, так что ответ я получу только 13-14-го.

Раиночка, я тебя очень прошу: как только ты получишь это письмо, быстро отвечай, и желательно, чтобы ты послала авиапочтой – оно, наверное, придет раньше, а потом пиши обычные воинские. Пожалуйста, пиши все подробно и побольше.

Моя любимая, пока кончаю. Вечером напишу другое, которое ты должна получить на день позже.

Мой адрес:

АЗ ССР

г. Баку

ул. Шаумяна 33

Глав почта, почт./ящик 37

Подразделение № 1

Файнбойму М.И.

Целую тебя крепко, крепко.

Вечно твой Маркс

Целую маму, папу, привет родным.

Марк – Рае

31/X-<19>40. 20 часов

Дорогая Триленька!

Ты должна уже знать мой адрес и, наверное, уже отправила мне ответ на первое мое сегодняшнее письмо. Ведь я за такой длительный срок 13 дней только сейчас смог сообщить тебе, где я нахожусь и куда мне можно писать. Я даже себе представить не мог, что так могло получиться.

Милая моя Раиночка, теперь я тебе опишу, насколько возможно…[4] мой быт и путь с момента нашего расставания. Триленька, когда я тронулся от клуба, я думал, что нас везут в баню на Пресню, откуда я тебе должен был позвонить. Я ехал все дальше и чувствовал, что ты ждешь моего звонка, мучаешься нетерпеливым ожиданием, и я выходил из себя, мне хотелось остановить поезд, где имеется телефон. Нас отвезли на окружную дорогу, где нас свели в душ, и оттуда мы сели в теплушки и тронулись, не зная места назначения. Когда мы проехали Раменки, я думал, что нас везут поблизости в Московскую область, но когда проехали Рязань, Ряжск, я потерял всякий ориентир.

Моя милая Триленька! С дороги до Баку нам запрещали вообще писать куда бы то ни было. Мы ехали в воинском эшелоне, который был засекречен. Моя дорогая, я тебе очень благодарен за заботу о продуктах на дорогу. Нас в дороге кормили очень плохо и всего один раз в день, а по дороге купить абсолютно ничего нельзя было, даже хлеба не продавали. Некоторым пришлось помучиться.

Раиночка, до Баку мы не доехали 15 км, нас ссадили и на машинах отвезли на окраину города в карантин, где мы пробыли до вчерашнего дня, то есть до распределения по подразделениям. Я попал, по моим предварительным впечатлениям, в хороший зенитный дивизион, но сейчас такая обстановка, что в любое время меня могут перевести в любое другое место. Со мной попали хорошие люди, много идн[5]. Я случайно прочел списки тех, кого назначили курсантами полковой школы и которые должны служить 3 года. К нашему счастью, я не попал, и ровно через два года, ничуть не больше, а возможно раньше, я буду опять вечно с тобой.

Дорогая моя Раиночка, я не знаю, что тебе писать о моей жизни – ты ведь себе представляешь, как живут в армии. Относительно отпусков или хотя бы ухода в город не может быть даже разговора. В настоящее время мы стоим на одном из ответственных участков по обороне города, у меня работа строго по часам, и не представляю, как вставить отпуск. Возможно к зиме, если немного уладится положение, то мы снимемся с точек и перейдем на зимние квартиры, тогда мне будет лучше, и я смогу тебе, наверное, позвонить по телефону.

Раиночка, на этом я прерываю писать, нас всех комсомольцев вызывают на комсомольское собрание, потом буду дописывать.

Моя дорогая, время у нас половина двенадцатого, у нас отбой, а когда пробит сигнал, все должны спать, хочешь или нет. И вот я тебе дописываю, лежа в постели, на шашечной доске. Все уже засыпают. Некоторые бойцы сегодня получили письма из дому, как я им завидовал. К тому же они уже отслужили один год, а 2-й, говорят, проходит незаметно. Но что им, они ведь беззаботные холостяки, им все равно, здесь или дома. Вот если бы хоть один из начальников мог посочувствовать мне, но вряд ли.