Нам здесь жить

— Это еще что. Вот помню, приехал вор один. Говорит: «Руку на стол положи». Я положила. Он нож достал, как ткнет! Едва отдернула. Он говорит: «Реакция у тебя хорошая». Пили с ним потом, раскружила его на пару тыщ… Или вот, пришел еще с гранатой. Обдолбанный. И чеку то достанет, то воткнет. Дразнит. Ну, он чеку выдернул, а я сверху на гранату руку крепко положила. Говорю: «Давай взорвемся вместе!» Он протрезвел за секунду. Тут, на Рынке, вообще пить нельзя. Трезвой надо быть. Иначе девчонок моих у родника найдут, как в прошлом году девчонок находили.

— Больше я тебя ненавижу! — говорит майор. — Выпьешь со мной?

— Наливай!

Разливают водку. Света незаметно выплескивает стакан в песок.

4.00. Уголовник, сходив отлить, наткнулся на «хачей». Водители везли арбузы и остановились ночевать прямо на обочине трассы.

— Пять фур арбузов, в каждой по двое этих зверей. И только одна сука дала мне арбуз! На нашей, на русской земле!

Сходятся на том, что «хачей» надо пиздить». Майор и уголовник встают из-за стола. Но до дела не доходит — уголовник тяжело падает, майор его поднимает и возвращает за стол. Хотя настроение у него остается боевым.

— Ты скажи, кого тут уебать, Ниночка. Ради пре красного можно стрелять…

— Тоже мне, Рембо в усохшем виде! — осаживает его Нина. — Лучше про машину свою еще расскажи.

На огонек заглядывает трассовая — Анька. Ей 23 года. Но выглядит она на 40 — глубокие морщины, грязные взлохмаченные волосы, высохшее тело. Наркоманка со стажем.

— Я оператор ленточного оборудования! Я в 1-м це хе работаю, смена «а»! — говорит Анька мужикам. Она повторяет это несколько раз.

Жадно ест, быстро уходит.

— Значит, еще норму не отбила, — говорит Света. Анина «норма» — 700 рублей, 1 доза.

4.30. Света отправляет Вику с клиентом в город, на два часа. Вслед за Викой уезжает и Лайла — в поселок, на проходящий поезд.

Скоро и Тая вызывает такси: сын вчера кашлял, надо с утра компрессы. «Из-за нее вечно какой-то пипец, — говорит Света. — Мужу ее (тоже сидит) глаз в драке выкололи, когда она ему с охранником изменила, а он полез… Не смотри, что тихая, что милая. Проклятая она».

Вообще все обитатели трассы очень суеверные. В обоих вагончиках стоят иконки. Проклятия, наговоры, сглазы, обереги… Эти женщины верят, что мир — результат приложения невидимых и не подчиненных человеку сил. Наверное, только так можно здесь выжить.

Такси тормозит так, что песок летит во все стороны. Двое парней, очень нарядные: только что из клуба и скоро туда вернутся. Один — принужденно веселый, второй — очень пьяный. Гуляют уже пятые сутки. Тому, который пьяный, надо развеяться — умерла жена.

— Болела шесть лет. И вот четыре дня назад… Не сплю почему-то.

— Водки возьмете? Вина девочкам? — спрашивает Света.

— Не, мне не надо.

— Так чего же ты сюда пришел? — орет Света. — На халяву пришел?

Но под Нининым взглядом замолкает и быстро уходит.

— А у меня в 2006 году отец умер, — говорит Ни на. — День рожденье мое отгуляли, а через неделю звонят: «Приезжай».

По ее раскрашенным щекам начинают течь слезы. Это так неожиданно, что все отворачиваются. Только парень, потерявший жену, гладит ее по руке: «Здоровья вам, девочки. Главное — здоровья, здоровья».

Нина допивает водку и идет в основной вагончик — спать.

— Алкашка чертова, — комментирует Света. — Ее дома после смерти отца видеть не хотят. И правильно. Вот мы когда с Марфой работали, накружим клиентов, а потом за вагончик — и два пальца в рот, чтоб форму держать. А эта… К нам многие идут работать, чтоб алкоголизм свой в руках держать. Но не удержишь. Вику Марфа кодировала. Неделю продержалась. А Нина даже не хочет. Говорит: «У меня нет проблем».

И ничего у них не будет. Потому что в голове ничего нет. Было бы — выбились бы в люди. Вот их ведь тоже за кассу ставили. Недостачи… Потому они и проститутки, и нужны только, чтобы деньги на них зарабатывать.

Замуж Нину брали, шиномонтажник тутошний. Жила с ним, все договорено. Так однажды она вышла на трассу — и привет, уехала с каким-то пацаном. Вернулась через три дня, а все… Мужик этот сейчас на местной девочке, тоже проститутке, женится. А чтоб на тебе женились, тоже надо заработать. И сейчас, помяни мое слово, через месяц после замужества вернется сюда. Трасса — она так просто не отпускает.

5.00. Из машины (как только поместились?) вылезают шестеро парней: бритые, накачанные — настоящие призраки из 90-х. «Поселковые приехали, — говорит Света вполголоса. — В умате. Синьки накидаются — и сюда, ага».

— Девочку бы нам?

— Нету никого! Разъехались.

— Ты, мать, не грубила бы…

— Какая я тебе мать? Езжайте отсюда! В 12-й или 37-й.

— Да были там. Там тоже нету.

Один из парней — «под быстрым» (амфетамин. — Е.К.). Бегает вокруг стола, кричит: «Да она меня бесит! Я тут всех ненавижу!»

— А если вы так, то вам вообще никогда тут девочек не будет, — заключает Света.

«Быстрого» усаживают за стол, наливают водки. Но он тут же сцепляется с пацаном, который до этого тихо дремал на стуле. Бьет его кулаком в лицо. Стол опрокидывается. Кровь, сок и водка быстро впитываются в песок.