Нам здесь жить

Потом все пошли спать. Только Анна Чеславовна еще немного посмотрела перед сном два свои любимых канала — «Охотник и рыболов» и «Телемагазин». А «прокурор» Нинка ушла гулять, и не было ее до двух ночи пятнадцати минут, как она нам потом и доложилась.

До станции Локотцы нас провожает сын Чеславовны Гена. 3 километра идем по плитам, которыми выложена колея вдоль рельсов. Вроде по расписанию поездов быть не должно.

Гена рассказывает нам, что скоро у него начнется совершенно другая жизнь. Гена собирается устроиться в центральную больницу Твери работать охранником. «Только учиться на охранника надо целых 10 дней, — объясняет Гена. — А потом все — работа. Можно даже выбить график два через два. Не могу я существовать на этом Шлюзе».

Плиты шатаются и гремят. Шпалы зарастают мхом, лишайником и тонкой травой с белыми цветами.

Электричка Тверь — Бологое

Проезжая Муташелиху

222 км от Москвы, 423 км от Санкт-Петербурга

В электричке весело, даже, пожалуй, слишком. В середине вагона — гогочущая компания.

Женя, Серега, Юра, Антон и его девушка Валя.

Шашлык, пиво, чебуреки, очень паленая водка.

Ребятам жарко, сидят в одних шортах, футболки валяются рядом. Валя обмахивается рукой.

В Твери они дернули стоп-кран. Потому что «не все девушки успели до поезда добежать».

— Рука, блядь, затекла его держать. Онемела! — кричит Женя на весь вагон. — Я ору: «Быстрей, быстрей!» А они девушек затаскивают. Эй, девчонки, ну че, спас ли мы вас? А? Че молчим?

Судя по кислому выражению лиц, три спасенные «девчонки» уже и сами не рады, что успели на эту электричку.

Женя, Юра, Серега, Антон и Валя вместе ездят на электричке каждый день. Кроме Сереги (он обычно выходит на станцию раньше), они все живут в Калашникове и вместе возвращаются с работы домой.

Женя и Серега — кладовщики. Юра про себя ничего не рассказывает. Антон — «мент поганый», сержант, сейчас учится, как доучится — пойдет на повышение. Валя — тоже пока что учится.

Антон и Валя встречаются уже три года. «На платформе и познакомились, — рассказывает Антон. — Только она в одну сторону стояла, а я — в другую. Так я прямо на рельсы прыгнул, чтобы у нее взять телефон! И закрутилось-завертелось! Давай целоваться, э!» Валя краснеет и отбивается.

«Ментом работать нестрашно, — говорит захмелевший Антон. — Нас же много, и у нас — оружие. Это нас люди боятся! И всякие чмыри нас боятся! Да и какие в Твери преступники? Наркоманы удолбанные одни!»

По проходу пробирается дед, трясет газетами. Газет не берет никто.

Женя вдруг хватается за газету, пытается вырвать. Но дед, оказывается, готов: товар держит крепко. Орет:

— Руки убрал живо!

— Да я посмотреть! — оправдывается Женя под общий смех ребят. — Я б денег тебе дал! Много!

— Денег я не видел, — строго говорит дед. — Только руки твои видел.

— Ладно, дед, замолк уже! — говорит Антон. — Пошел-пошел!

Дед уходит. Ребята продолжают пить. Серега подходит к девушке на соседней скамье и начинает перебирать ее волосы. Девушка сначала огрызается, потом жалобно уговаривает его перестать.

Вместе выходим в Калашникове.

В тамбуре за руку Жени цепляется какой-то мужик в джинсовой куртке:

— Парни, где милиция?

— Вот милиция, — Женя показывает на совершенно пьяного Антона. — Чего тебе?

— Багратян раздел меня. Снял все, часы, деньги. Фамилия: Ба-гра-тян. Там! — мужик машет рукой в сторону соседнего вагона.

— Иди проспись! — орет на него Антон, выпучив глаза. Парни хохочут, ссыпаются со ступенек. Платформы в Калашниково нет, и Антон помогает Вале спуститься: на 10-сантиметровых шпильках самой с электрички не слезть. Электричка дергается, отъезжает.

Станция Калашниково

231 км от Москвы, 419 км от Санкт-Петербурга

«21.03. «Сапсан» прошел», — говорит Ваня в рацию. «Еще парочка, и можно идти спать», — говорит он нам.

Ваня — «цербер». То есть человек, который охраняет «Сапсан».

«Цербером» быть непросто. «Церберов» все ненавидят. Не за то, что они охраняют «птичку». А за то, что их зарплата вопиюще не соответствует уровню дохода местных жителей. «Цербер» получает 1300 в сутки. «То есть я работаю 15 на 15 и за две недели спокойно делаю 20 штук, — говорит Ваня. — Ну где бы я еще такие деньги заработал?»

Ваня родом из Тамбова. Армия, потом работал охранником за 10 тысяч в месяц, потом повезло: завербовался в Москву, а оттуда его и отправили в Калашниково — охранять «Сапсан».

«Работа не то чтобы сильно сложная, но муторная, — рассказывает Ваня. — Пропускаешь каждую «птичку», передаешь время ее прохождения по рации следующему посту. И наблюдаешь за обстановкой до и во время прохода. Камни у нас не кидали пока, а вот бегать перед поездом пытались. Нужно задержать силой или убедить подождать, пока поезд пройдет».

Живут «церберы» тут же, на станции — в вагоне на запасных путях. Электричества в вагоне нет, воды тоже. К комарам «вроде привыкли». Мыться «церберы» ходят в калашниковскую баню. Кипяточек — «Роллтон развести» — им наливают девочки-кассиры на станции.