Нам здесь жить

…Вышли они ближе к полудню. Стоя на опушке леса, Петр, оглянувшись на небольшой, но чертовски уютный домик, в котором они накануне веселились чуть ли не до рассвета, и одобрительно кивнул:

– А молодец твой дядька, классно устроился. Выглядит, как средневековый теремок. Да и внутри так уютно, что не передать словами. Даже полы скрипят как-то… убаюкивающе. Хотя мне вчера ночью и брачный рев самца гамадрила колыбельной показался бы.

– Вот сам ему об этом и скажешь, – хмыкнул Буланов и поторопил друга. – Топай, топай, а то на ужин опоздаем, а он обещал таким мяском угостить, пальчики оближешь.

– Мяско – это хорошо, – одобрил Сангре. – Тогда вперед, – и он, поправив лямку внушительного рюкзака, бодро зашагал дальше, не преминув на ходу поинтересоваться: – Слушай, а что за дрянь ты сюда напихал в таком количестве?

– Пачек пять соли, – пожал плечами Улан, тащивший столь же объемный рюкзак, – килограмма три сахара, хлеба пять буханок, супы пакетные, чай, кофе, ну и по мелочи: приправы разные к шашлычку, перец и прочее, включая патроны. Это ж мы с тобой туда на три дня идем, а дядька сидит на кордоне почти безвылазно до самых заморозков, вот я время от времени его и снабжаю всем необходимым.

– А оружием на кой ляд с ног до головы увешались? – кивнул Петр на нож, висевший на поясе друга. – И карабин вон на плечо закинул, да и мне агромадный кинжал зачем-то всучил.

– Карабин для тебя.

– Для меня? – удивился Сангре.

– Ну не с пустыми же руками на охоту идти, – усмехнулся Буланов. – Меня-то ружье на кордоне ждет, у дядьки их два, а тебе этот СКС¹. Его дядьке командир одной из частей подарил. Понятно дело, из списанных, но в полном порядке и бой у него хороший, центральный. Патронов к нему не ахти, пять обойм, но, думаю, тебе полусотни за глаза. К тому же дядьке недавно оптический прицел для него раздобыли. Установить не успел, буквально вчера принесли, но с ним возиться недолго, так что я его с собой захватил. Он тоже в твоем рюкзаке лежит. А ножи… В лесу без них нельзя, мало ли. Ты, кстати, зря свой в рюкзак переложил – лучше поближе держи, как я, на поясе.

– Больно здоровенный, – поморщился Петр. – Он у меня постоянно вперед съезжал, зараза, с явным намерением вмазать по одному деликатному месту. Да и чего днем бояться? А ближе к ночи я его достану.

– Ближе к ночи мы на дядькином кордоне будем, даже раньше, – уточнил Улан. – Вообще-то желательно успеть до сумерек туда добраться. Я, честно говоря, в его угодьях до сих пор слегка путаюсь – слишком огромные. Если в темноте забредем, куда не следует, то… Словом, лучше не забредать.

– Ну понятно, тебе как лихому джигиту больше по душе бескрайняя степь, лихой конь и чтоб саблю сбоку, – подколол друга Сангре, намекая на его калмыцкую родину, и осведомился: – А что означает «забрести куда не следует»? У вас здесь что, болота с лешими и кикиморами?

– Болот хватает, – подтвердил Буланов. – А что до лесной нечисти, то… Есть тут неподалеку одно недоброе местечко. Там человек вообще может бесследно исчезнуть, и с концами, а наш путь, чтоб ты знал, как раз мимо лежит.

Петр присвистнул.

– Что, настолько все серьезно? – недоверчиво переспросил он.

– Да куда серьезнее, – усмехнулся Улан. – Дядя рассказывал, лет пять назад целая экспедиция ученых пропала. Впрочем, они сами виноваты. Он их трижды предупреждал, что Красный мох – это болото так называется – шутить не любит.

– Красный, потому что болото красивое?

– Потому что… красное, – нехотя буркнул Улан. – Ряска на нем странная. Она ближе к середине лета где-то раз в три-пять лет свой обычный цвет на красный почему-то меняет. Старики говорят, кровью покрывается и кровь человеческую к себе зовет…

– Куда зовет? – нахмурился Петр.

– Туда, – выразительно указал Улан пальцем вниз, – или туда, – и его палец устремился вверх. Покосившись на недоумевающее лицо друга, он пояснил: – В этих краях в Отечественную немцы партизанский отряд накрыли. Он как раз посреди этого болота на островке базировался. Вначале издали долбили, из минометов, а потом добивать пошли. Ну а один из партизан, погибая, проклял эти места и кто-то там наверху его проклятие услышал и исполнил. Словом, в тот же миг островок вглубь опустился, словно его и не было.

– А немцы-каратели?

– И они исчезли, даже те, кто на берегу был. А дальше пошло-поехало: люди пропадать начали, которые в этих местах грибы-ягоды собирали. И главное, несколько лет ничего-ничего, а потом сразу несколько человек. Правда, народ быстро сообразил, перестал там ходить и все. Так что в последние двадцать лет местные туда ни ногой. Ну а этим обалдуям из Москвы поверья аборигенов не указ, вот и… Ах да, – спохватился он. – До них в разные годы еще с десяток человек из числа шизанутых любителей летающих тарелочек сюда заглядывали.

– И что? – не отставал Петр.