Нам, живущим

Перри тянул на себя рычаг управления, и его самолет взмывал все выше и выше. Ему нужно было подняться очень высоко, потому что летевшая с ним Принцесса жила на обратной стороне Луны. Он нажал ряд кнопок, и факелы огня выстрелили из хвоста самолета; самолет продолжал набирать высоту. Перри почувствовал, как внутри него раздувается радость собственных навыков и власти над самолетом и разливается теплота прекрасного знания, что Принцесса любит его и находится рядом. Принцесса улыбнулась, протянула изящную ручку и нежно коснулась его щеки. Ее лицо приблизилось к его лицу. Самолет и Луна растворились, но лицо Принцессы было по-прежнему близко, рядом с ним.

— Проснулся, дорогой? — Ее голова лежала на его предплечье, а ее рука мягко касалась его щеки. Перри моргнул. Его глаза туманились. Он снова моргнул и сфокусировал взгляд на Диане.

— Проснулся? О, полагаю, что так. Думаю, что уж точно почти проснулся. Доброе утро, красотка. Я люблю тебя.

— И я тебя люблю.

Когда их губы разъединились, он снова заговорил.

— Почему?

— Что почему?

— Почему ты любишь меня? Как я тебя нашел? Почему я был выбран для этой цели? Кто я такой, чтобы предъявлять права на твою любовь? Почему ты такая замечательная и красивая и почему ты меня любишь?

Диана рассмеялась и обняла его.

— Могу ответить только на последнее. Я не замечательная. Я самая обычная человеческая женщина с множеством недостатков. Я тщеславная и ленивая, а иногда раздражительная и злюка. Я красивая потому, что ты так считаешь. И я хочу, чтобы ты говорил мне, что я красивая и замечательная, каждое утро моей жизни.

— И еще каждый вечер и каждый день. — Он снова поцеловал ее.

Через некоторое время она потянулась, зевнула и довольно замурлыкала.

— Голодный?

— Думаю, что да. Да, голодный. Умей я колдовать в этом твоем ведьмовском логове, я принес бы тебе завтрак в постель.

— Это совсем быстро. Но спасибо. А тебе завтрак подать в постель?

— Ну, нет, я сейчас приду толкать тебя под локти и вообще мешаться. — И Перри последовал за ней к пищеблоку.

— Скажи мне, Диана, когда привезли все эти свежие фрукты?

— В основном тем летом. Я их размораживаю по мере необходимости. Папа выбирает для меня продукты. Он работает в этой области.

— Твой отец? Он жив?

— Конечно. Почему нет?

— А твоя мать?

— Тоже. Она хирург. А что, ты думал, они умерли?

— Я не думал этого осознанно. Просто не думал об этом. Я был занят тобой и не успел расспросить, что и как. Скажи, у твоего отца в доме есть ружье?

— Для чего бы это?

— Просто мне показалось, он может решить, что я некрасиво поступил с нашей девочкой.

— «С нашей девочкой»? Что это значит?

— Просто такое выражение. Я вот что хочу сказать: знай он о нас, не стал бы он категорически протестовать? Мы, может, и женаты, но никто ведь об этом не знает.

— И с чего бы это всем знать? И папе тоже, если мы не скажем ему сами? И даже если бы ты ему не понравился — а я уверена, что понравишься, — нам что за дело? Ему и во сне не приснится об этом сказать. Слушай, Перри, ты должен осознать, что брак как институт изменился до неузнаваемости. Мы уже как-то говорили об этом. Брак — это более не публичный контракт. Он находится строго в сфере личного. Мы с тобой любим друг друга и хотим жить вместе. Что мы и делаем. Следовательно, мы состоим в браке.

— То есть, нет никакой церемонии и никакого контракта?

— Ты можешь провести любую церемонию, обратившись в нужную церковь. Но я надеюсь, что ты не попросишь меня об этом. Мне будет ужасно неудобно, и я себя почувствую запачканной.

Он нахмурил лоб.

— Я не понимаю некоторые из ваших обычаев, дорогая, но то, что устраивает тебя, устраивает и меня.

— Мы могли бы составить контракт домашней экономики, если хочешь. Лично я бы предпочла не заморачиваться. У нас обоих достаточно хорошие счета, а такой контракт потребует целой бухгалтерии. Давай не будем затрагивать эту тему. Даже не будь у тебя вообще заработков, мы вряд ли смогли бы успевать тратить мой доход.

— Не хочу быть жиголо.

— Кто такой жиголо?

— Мужчина, который разрешает женщине поддерживать себя материально в обмен на занятия любовью.

Ее губы задрожали, а глаза наполнились слезами.

— Перри, тебе не следовало говорить мне такое.

— Милая! Прошу… Прости меня, мне правда очень жаль. Я не хотел ранить твои чувства, но, клянусь небесами, я не знаком с обычаями этого мира-вверх-дном.

Слезы прекратились.

— Хорошо, дорогой. Мне нужно было сделать поправку на это. Но давай больше не будем о деньгах и контрактах. В этом нет необходимости.

После завтрака Перри вновь открыл тему семейных отношений.

— Ди, дорогая, есть всего одна вещь, которая меня беспокоит в этом современном способе жениться. Как насчет детей?

Она посмотрела на него спокойно и хладнокровно произнесла:

— Ты хочешь сделать мне ребенка, Перри?

— Что ты, нет. То есть, нет, я не имею в виду «нет». Я думал, что хотел бы, если хочешь ты. Я не думал конкретно о нас, я думал вообще о детях. Погоди, а я что, уже? То есть ты думаешь, что это вероятно?

— Нет, пока мы не решим, что хотим этого.