Намек. Архивный шифр

— Тогда каждое строение будет как храм.

— Неподвижная драгоценность!

Болотин одобрительно промолчал, выслушав эти реплики: он так же думал.

— Так что же, решено?

— Никита Ильич!

— Будем строить звезду?!

— Вы решили, и я присоединяюсь к вашему решению. Теперь требовалось обратиться к разбору практических вопросов. Прежде всего, наметить участки для выкупа.

— Каким же образом наши заокеанские братья выбирали место для возведения зданий, например, для расположения пентаграммы?

— Ежели, рассказывая, не погрешили против истины, то идея такова: точный математический расчёт.

— Но на каких основаниях? Что взяли за точку отсчёта? Болотин иронично хмыкнул.

— Астролог вычислил район, что является ключевым для образования наиболее сильных вибраций. Астролог же определил и момент начала строительных работ.

— Любопытно, каковы надёжность и точность подобных вычислений?

— Как я понял, астролог пользовался сеткой с делением… примерно в двести саженей, если по-нашему.

— Тёмный лес для меня — сия наука. Брюс в своё время чертил генеральный план Москвы, опираясь на астрологию: разделил город на двенадцать секторов согласно двенадцати знакам зодиака и городским воротам…

— Как бы славно нам в Москву заполучить такого астролога! Не только для пентаграммы. Ведь заново отстраиваем город! Надобно знать, какое место хорошо и какое дурно для жилого дома, и для казенного учреждения, и для учебного, и…

— За чем же дело стало? Господа, кто знает подходящего астролога, чтобы не шарлатан?

— Астрология, не обессудьте, больно попахивает средневековым мракобесием!

— Вот и я весьма сомневаюсь, является ли астрология подходящим для нашей цели методом. Нам надобно, чтобы каждый дом, нами построенный по канонам искусства вольных каменщиков, стал плотью от плоти русской земли. Чтобы врос корнями в московскую почву, а вершиной простёрся в московском небе. Москва была и остаётся сердцем русских земель.

— С вами не поспоришь, Анатолий Львович. Петербург — красавец, столица современная, стройная. Однако сердцем России ему никогда не стать…

— Лишь холодным сердцем знати российской!

— Вовсе не имел в виду столь радикальных политических соображений. В силу одного лишь географического положения — вот в чём моя мысль! Новая столица и задумана была Петром как место встречи русского и европейского миров. Когда-нибудь, возможно, ему суждено стать столицей всего соединённого европейского мира, как знать!

— Господа! Сколь богатая идея! Нам над этим именно следует поработать, как ваше мнение?

К дружному смеху соратников даже Никита Ильич, мало способный к веселью, присоединил широкую ухмылку.

— Задача хороша сама по себе. Однако надобно России ещё много пройти в развитии своём и совершенствовании, дабы стала эта задача из утопии осуществимой целью…

Болотин уже отвлёкся, не слушал: для чего вслух произносит оратор всем очевидное? В голове засела фраза, прежде услышанная: «В силу одного лишь географического положения»… Мысль, совсем смутная, пыталась уцепиться за пару слов: «географическое положение».

— А знаете ли, есть иные способы определить характер и ценность любого места на Земле! Геодезия и геогнозия — науки древние, но пользуются самыми современными знаниями и приборами! — воскликнул Анатолий Львович.

Болотин испытал облегчение: будто вынули из головы докучливую занозу. Так доктор французскую пулю вынимал из него при Березине: долго, как показалось, копавшись в ране, вдруг дёрнул — кровь ручьём забила, но легко сделалось. Да, эту-то мысль о том, чтобы привлечь к делу чудо-профессора, Никита Ильич и усиливался поймать!

— Геогнозист опытный и знающий поистине творит чудеса! Никита Ильич близко знаком с профессором геодезии и геогнозии. Тот буквально видит сквозь землю. Верно, Никита Ильич? Возможно ли пригласить его?

И Болотин принуждён был рассказать братьям об удивительном немецком учёном и о своей долгой сибирской экспедиции…

Впоследствии приватно с Пьяновым решали вопрос о содержании отчётов, которые требовалось составлять для материнской ложи.

— Замысел московской звезды — дело русское, внутреннее, — переживал Анатолий Львович. — Как не хотелось бы объявлять о нём! Мы ведь даже уважаемому профессору уговорились не сообщать этого. Он определит подходящие места для построек по всему городу, а мы уж сами выберем точки для пентаграммы и для других топоглифов, когда до них дойдёт дело.

Болотин притворился глухим к его тревоге.

— Ничего не поделаешь, дорогой друг. Следует подавать в Новый Свет отчёты по всей форме — значит, станем подавать. Вы сами прежде сокрушались о моём недоверчивом отношении к заокеанским братьям.

— Бог весть, Никита Ильич, как там отнесутся…

— Пожалуй, будут довольны.

У Пьянова от огорчения брови сошлись домиком на лбу. Никита Ильич не стал дольше его разыгрывать, сказал значительно:

— Адресов московских они не знают, и не надобно им знать…

Анатолий Львович повеселел, уразумев, что мастер ложи — на его стороне. Но спросил с тревогой:

— А ежели потребуется включать адрес в отчёт?