Намерение!

Чем меньше оставалось под кожей чужих воспоминаний, тем легче открывались дороги «в миры». Тем лучше я понимал, что такое наша Планета и почему она для Человека – ВСЕ, в полном смысле этого слова. Я прекратил затяжную войну между собой и Природой, и мы наконец оказались по одну сторону баррикады.

И мне стало смешно, что люди так нападают на Планету, словно мухи на слона, неся грязь и смрад неприятия. Но этого уж точно никому не объяснишь.

Раньше я не знал, что есть вещи, которые не объяснишь другим.

7

Чернотроп – это особенная пора осени, последние две недели перед снегом. Это исключительная пора, чернотроп. Это магическое время. Точно так же, как поздние сумерки – самая сильная пора дня, чернотроп – самая сильная пора года, особенно в наших широтах.

Чернотроп – это пора, когда ежедневный свет серый, словно в сновидениях накануне снегопада. Так, словно снег уже идет в снах, но в дневное время до него еще несколько суток. Десять, может, двенадцать суток перед тем, как выпадет первый снег. Вся природа молчит, она немеет в предчувствии окончательной спячки. В это неуютное время природа коматозна и умиротворена одновременно – словно человек, который балансирует на грани сна и яви, пытаясь растянуть подольше сладкий период чуткой дремоты. Это колыхание в прибрежной линии сна, что размывает действительность, – кажешься себе морским анемоном, который обречен встретить осень тут, на холодном камне, на мелководье, созерцая серое и черное. Серое и черное, и порой – отблески золотого.

Поля колышутся в прибое сумерек. Сумерки ранние, темнеет около пяти. Небо низкое и суровое. Деревья на рубеже леса и поля выражают единственную эмоцию, которая пропитывает воздух – тихое отчаяние перед зимним сном. Ни в какую другую пору дерево не кажется настолько одиноким, как в чернотроп. Оно так же жгуче переживает чернотроп, как и человек.

Но чары всегда проявляются во время одиночества.

8

В чернотроп меня сильнее тянуло на далекие прогулки.

Не раз замечал за собой желание заблудиться – реально так заблудиться, чтобы не найти дороги назад. Больше не искать черных троп, а идти наугад полем, пока сила памяти не обожжет меня мятным пламенем.

Пока глаза не перестанут узнавать, а ноги не коснутся тех иных земель.

И желание забирало меня.

9

В конце ноября я открыл мир скал и музыки. За скалами скрывался величественный город.

10

Среди колхозных полей я находил себя при помощи системы оросительных каналов. Они делили бескрайние поля на строгие квадраты, каждый площадью в 1 кв. км.

Каналы заболотились, заросли камышом. К зиме их стало труднее переходить. Тонкий лед не выдерживал меня, и мне не раз случалось промочить ноги до колен, ступив на надежную с виду кочку. Но это придавало моим прогулкам какую-то охотничью перчинку – одолевать каналы, прыгать по болотам, продираться сквозь камыши – и снова брести сухими травами голых, голых полей.

11 Все чаще мне хотелось не найти дороги назад.