Наместник ночи

Мудрец все так же хранил молчание.

– Невозможно.

Ветер поднял огромные глаза на хозяина Гнезда. Что звучало в его голосе? Тревога? Изумление? Неверие?

Кажется, он не мог принять мысль, что Мудрец такое предложил.

– Они всего лишь дети…

– Они люди, – отвечал Мудрец. – Люди, попавшие в страну Смерти. Ни одному живому не покинуть ее пределов, разве тебе неизвестно? Они и сами могли бы догадаться о том, каково условие разрыва Кризалиса. Ведь он подчиняется Мертвому Принцу, а чтобы Кризалис выпустил мальчиков, чтобы они открыли эту дверь, нужно, чтобы никто из них не сказал «нет». Покуда темное сердце Принца бьется, ни один живой не покинет страну Смерти. Ни один.

Мудрец перевел зелено-голубые глаза на детей.

– Вам нужно одолеть закон самой Смерти. Те живые, что долгие-долгие годы попадали в Полночь, в итоге оказывались в лапах Эмпирея, а затем исчезали в бездонных глубинах Мертвого замка… Никому не удалось покинуть страну Смерти. Те, кто отваживался ступить на Стезю – а их были считаные единицы, – заканчивали путь в Пещере Правды или на вилах Плакальщика. Мертвый Принц хорошо себя защитил. Он знает: смертному не под силу тягаться с ним – тем, кто ужасней темноты, кто тише молчания, кто чернее первозданного мрака… Он уверен, что никто и никогда не сорвет печати. А значит, смерть не настигнет Принца.

– Смерть? Но ведь…

– Любой смертен. – Мудрец удивился словам Филиппа. – Даже монстры. У каждого есть страх. Своя слабость. Разница в том, что уязвимые места у большинства видны невооруженным глазом, – протяни руку, и обретешь власть над противником. Мертвый Принц иной монстр, поэтому нет никого, кто мог бы с ним бороться, ибо изъян наместника Полуночи спрятан так хорошо и надежно, что долгие-долгие ночи… годы… века… нет, тысячелетия ни один не мог разгадать тайны Мертвого Принца! Вы – первые, кто прошел Стезей такой долгий путь и открыл целых две печати.

Мудрец покачал головой.

– Осталась еще одна.

– Убить? Мертвого Принца? – Калике, казалось, в жизни не слыхал подобной крамолы. Круглые неверящие глаза монстра смотрели на Мудреца так, будто тот изрек что-то невообразимое. – Это… это…

Он даже слов не мог подобрать, чтобы описать свои чувства.

Убить Мертвого Принца.

Даже думать о Принце было страшно. Преступно. Смертельно.

Невозможно было представить ни его лица, ни звуков шагов…

Он неуловим.

Но убить!

Франц тоже не мог поверить. Все казалось каким-то сном – долгим и нескончаемым кошмаром, пробуждения от которого он ждал и ждал, но никак не мог дождаться. Ему чудилось: стоит хорошенько зажмуриться и поднапрячься – и он откроет глаза и обнаружит себя в окружении вороха перин и подушек в поместье тетушки… Увидит за окном рассвет…

Но ночь продолжалась.

Это был не сон!

Франц и его младший брат сидели, освещенные костром, в самом сердце мира Смерти, подле рогатого Ветра и странного человека в гигантской шляпе, звавшегося Мудрецом, и говорили о таких вещах, которые Франциск никогда не стал бы упоминать даже шепотом. Они говорили о некоем Мертвом Принце… и теперь им предстояло этого Принца….

Им предстояло…

Калике покачал головой, бубенцы тихонько и печально зазвенели. В лунных глазах монстра застыл ужас.

– Но это же… это просто…

Мудрец стиснул губы.

– От меня, – он приложил руку к груди, – не зависит ни-че-го. Можете мне поверить? Я – один из обитателей Полуночи, и хотя жители этой страны говорят, что я мудр и владею тайными знаниями мира сего, это не значит, что я всесилен. Существует закон – Lex, и закон суров, но таков закон. Я могу лишь сказать вам, что делать, и все же существуют пути, по которым можно пройти лишь в одиночку… И быть может, вы, живые, знаете, что я имею в виду: ведь рок человека – быть от начала и до конца одному… Исполнять предначертанное Стезей лишь ваша задача. И если вы, Филипп и Франциск Фармеры, отказываетесь продолжать путь, написанный вашей кровью в Кризалисе, я как хранитель заклятия должен принять это и утвердить. Тогда заклинание не вступит во вторую фазу. Обряд будет прерван. Вы станете свободны от обещания, но… Кризалис возьмет плату.

Слова Мудреца звучали холодно и сурово. И хоть это был все тот же пестрый, украшенный мириадами безделушек человек, Франциску он больше не был смешон: Мудрец не казался теперь ни фокусником, ни чудаком. В нем ясно проступил лик жителя Полуночи – загадочного и таинственного, хранящего множество секретов, понятных лишь тем, кто рожден в стране вечной ночи.

Этих тайн мальчик не знал.

То, что было известно любому в краях невосходящего солнца, ему – живому человеку – казалось в высшей степени непонятным, неведомым и страшным.

– Решайте, – вздохнул Мудрец. – Пока не истекла мертвоночь, я должен услышать ваш ответ. Согласны вы продолжить путь, найти третью печать и совершить то, что еще никому не удавалось? Или же нет?

«Что делать?..»

У Франца скрутило живот, он уронил лицо в потные ладони. Внутри все переворачивалось, страх сковал внутренности подобно зимнему борею, покрывающему ледяной коркой корабли в гаванях, отчего судна идут ко дну…

Теперь тонул он сам.