Наместник. Похищенный (СИ)

   - Ничего я делать не буду, - я говорил громко, чтобы меня слышали и за стеклом, и невидимые наблюдатели за камерами. - Хотите марать руки - марайте. Я свои не стану.

   - Девочка права, - всё так же равнодушно сообщил псевдо-Макс, видно, расхрабрившийся от того, что теперь между нами оказалась непробиваемая преграда. - Пятеро за неё одну. Выбор очевиден. Вы не можете снять с себя ответственность. Их смерть будет ужасна. И будет на вашей совести. Девочку можете убить быстро и безболезненно. Сломайте шею. Показать, как правильно?

   - Себе сломай, - посоветовал я. - Я передумал. Не буду тебе руки отрывать. Ты у меня месяц умирать будешь.

   Что-то я отошёл от сценария полной капитуляции. Но и они играли грубовато. Детей зачем-то приплели. Трое из пяти мальчишек визжали, не переставая. Хоть бы рот им заклеили, так нет, специально стимулируют звуковые эффекты. Я успел зажать Лене уши, когда человек в очках, не изменившись в лице, чиркнул дешевой зажигалкой, и швырнул её на крайнего мальчика. Крики ужаса за стеклом перекрыл жуткий вопль боли. Не знаю, какой состав они использовали, но это было небыстро.

   За пять лет работы я повидал сотни трупов. Видел и жертв пожаров. При мне убивали людей. Не только беднягу Вербовщика, и тех, кто остался на шоссе, когда я успел уйти от взрыва. Как-то на моих глазах полицейские забили до смерти педофила, два года терроризировавшего округу. Он убил и изнасиловал тринадцать девочек, пока не обнаглел настолько, что утратил всякую осторожность. Состоятельный бизнесмен с местом жительства в "зеленке". И уже заготовленным досье от прикормленного психоаналитика, с которым наверняка отделался бы принудительным лечением.

   Не учел только, что на окраинах свои законы. Я тогда стоял и смотрел, как это существо катается по полу, невнятно визжа "адвоката", пока трое оперов сосредоточенно охаживают его металлическими прутами. А когда всё было кончено, пошёл в изолятор, и принял там признание обвиняемого в пяти убийствах о том, что педофила забил он. Из личных неприязненных отношений. Я сделал это не потому, что считал действия полиции настоящим правосудием. Я сделал это потому, что был молодым следователем, который не мог позволить себе потерять работу. И потому, что об этом договорился начальник розыска с моим начальством.

   Я не стал отворачиваться. Просто думал о том, что сделал бы с генералом и его подручными, если бы мог. Оказывается, у меня отличное воображение. Пусть и немного специфическое.

Глава 8

В отличие от меня, садиста-теоретика, местные прекрасно знали, чего добиваются. Я должен был кого-нибудь убить. Каждый раз передо мной пытались обозначить дилемму, логическим разрешением которой стала бы смерть человека, находящегося со мной в одной комнате.

   Вот бедняга, которому грозит смерть в чане с кислотой. Но я могу оказать ему услугу, быстренько придушив. Маленький индиец плакал и просил меня не делать этого. Наверное, тоже думал, что они блефуют. Я знал, что это не так. Но играть в их игры не собирался. Всё равно никто из тех, кого приводят ко мне, не жилец. Лену я больше не видел, но не сомневался, что она разделила участь брата. Индийца опускали в кислоту медленно, сантиметр за сантиметром. Предварительно поставив ему какую-то капельницу, так что продержался он долго, пока жидкость не дошла до колен.

   Потом была симпатичная канадская девушка, которую я должен был забить до смерти. Она без устали плакала, повторяя, что всего лишь согласилась на работу временной секретарши в Анкоридже. Когда я отказался, её изнасиловали и изрезали ножами восемь солдат в масках. То, что они по-прежнему прятали лица, обнадеживало. Убивать меня не собирались. И больше не били, хотя спал я теперь прямо на полу в комнате со стеклянной стеной.

   Их методы меня удивляли. Понятно, что меня хотят повязать кровью. Я под запись убью беззащитного человека, и стану их собственностью. Возможно, тогда меня и просветят относительно настоящей цели моего похищения. Но почему они никогда не угрожают смертью или увечьями мне самому? Перспектива искупаться в чане с кислотой делает моральные принципы очень гибкими.

   Вообще-то я чувствовал, что могу это сделать. Убить невиновного гражданского, и даже потом нормально спать по ночам, убедив себя в том, что иного выбора не было. Но у меня был Джим. Если я прав, и один из нас - запасной вариант для миссии, мне нужно лишь подождать, пока черту перейдёт мой двойник. После этого меня наверняка оставят в покое. Не забавы же ради они этим занимаются, похищая народ в округе.

   Конечно, есть риск, что тогда я стану просто не нужен генералу. И меня с удовольствием искупают в чане с кислотой. Но он очень хотел именно четверых. А меня утроит и роль дублера дублера. Кровать бы вот ещё раздобыть.