Нампара (ЛП)

За линией прибоя, широко раскидывая по ветру крылья, носились по воздуху рыбачащие бакланы. Демельза смотрела, как они один за другим складывают крылья и падают в воду. И в большинстве случаев выныривали ни с чем, с таким невинным видом, словно и не пытались ничего поймать.

— На следующий день я поскакал в Касгарн, — продолжил Росс, — поскольку узнал, что она живет там. — По голосу невозможно было понять, о чем он думает. — Я полагаю, ее мать ожидала, что я приду, и не позволила ей со мной встретиться. Она ясно дала понять, что я могу пару раз оказаться поблизости от ее дочери на балу или на частном приеме, однако она не рассматривает меня как подходящую партию. Может быть, я и Полдарк, это кое-что значит, но виды на наследство у меня были скромные, да и репутация отца была против меня. И по правде сказать, к тому времени я и сам заслужил определенную репутацию.

Один баклан наконец преуспел — вынырнул, держа в длинном загнутом клюве маленького песчаного угря.

— Разумеется, препятствия только крепче связывают. — Он опять рассмеялся, посмеиваясь над собой. — И весь следующий год мы встречались, как только могли, правда, не наедине — Элизабет была слишком послушна, чтобы сделать что-либо, чего мать могла не одобрить.

— Где тогда был Фрэнсис? — осторожно поинтересовалась Демельза. — Он не был знаком с Элизабет?

— Он был за границей. Отец отправил его в большой тур по Европе вместе с парой друзей из школы. Забавно — я завидовал Фрэнсису, когда он уезжал, но после встречи с Элизабет порадовался, что остался.

Все остальные дошли до дальнего края пляжа, до утесов, и повернули обратно. Росс продолжил рассказ.

— Остальное тебе отчасти известно. Отцу надоели мои растущие карточные долги, он угрожал отказаться по ним платить. Поэтому я занялся контрабандой со старым Хьюбертом Тренкромом — не ходил на «Все как один», только помогал с выгрузкой. Это выглядело как игра — все в округе так или иначе были вовлечены в такую торговлю. И я никогда не задумывался об опасности.

— Я помню, ты говорил, что иногда ходил с отцом в Гернси.

— Да, но это по мелочи, для себя. Но думаю, это вторая причина того, что я ни видел в этом плохого, хотя и не говорил отцу, чем занимаюсь. А потом, в третью ходку или в четвертую, нас едва не поймали таможенники на берегу. — Он улыбнулся, вспоминая ту вылазку. — Случилась жуткая драка, я стукнул одного так, что он свалился с утеса и сломал руку. К несчастью, меня узнали, пришлось признаться во всем отцу. И он решил, что лучше отослать меня в армию, чем подвергать риску суда.

— Что означало покинуть Элизабет.

— Да. Но я с готовностью пошел в армию — для парня моего возраста, никогда не выезжавшего из Корнуолла, это было невероятное приключение. Я приехал в Касгарн попрощаться — у них был какой-то прием, но Элизабет удалось выскользнуть в беседку. Она обещала ждать и выйти за меня, когда я вернусь, что бы ни говорила мать.

Он снова посмотрел вдаль, на горизонт.

— Не знаю... Так глупо все вышло. Мы были молоды, в таком возрасте все кажется огромным и важным. Может быть, ее мать не так уж была против меня... может, если бы я не уехал... Возможно, наша привязанность сама бы угасла со временем. Но в том страшном военном месиве, эти воспоминания... придавали мне сил, стали воспоминаниями о доме. А потом я вернулся и обнаружил, что она обручена с Фрэнсисом...

Демельза наблюдала, как семья возвращается к ним той же дорогой. Слова мужа тесно перекликались с тем, что говорила Харриет. Возможно, она права.

— Я никогда по-настоящему не задумывался о своих чувствах, — медленно продолжил Росс. — Когда ты молод и думаешь, что влюблен, это невозможно. А Элизабет... временами она давала понять, что все еще любит меня.

— Я всегда считала, что она тебя любила.

— Возможно... Да, думаю, что любила, — заключил Росс. — И в этом ее трагедия. Она изо всех сил старалась стать такой, какой, по ее мнению, должна была быть, но никогда целиком не контролировала веления своего сердца.

— Для окружающих это тоже была трагедия, — печально произнесла Демельза. — Для Фрэнсиса, может быть, больше всех. В какой-то степени и для Джорджа.

— Да, и для Джорджа. Он хотел получить ее с той самой минуты, когда увидел, однако любовь для него — скорее желание владеть чем-то прекрасным. Но я не думал, что она выйдет за него замуж.

— И ты...

— В ту ночь, когда я получил от нее записку... Это было как шторм, потрясший мою душу, яростный шквал, как те, что приходят с моря. Пусть бы это был кто угодно, только не Джордж...

— Кто угодно?

Он улыбнулся, чуть криво.