Глава 13.
Общество живых поэтов и прочий шлак.
Копатыч, будучи великим поэтом и писателем, вошел в союз «Всякий шлак», где собирались ему подобные писатели и поэты, в том числе и Хемингуэй. Командовал всем этим делом товарищ Пелевин, что после получения своего Нобеля обнаглел настолько, что приходил на заседания союза во фраке с лентой, перекинутой через плечо, на которой золотыми буквами было написано «Величайший гений из живших, живущих и тех, что будут жить во веки веков». Общество собиралось в ресторане «Ленин», который держал один мужичок, который притом сам состоял в союзе, а об его фамилии можете сами догадаться. Копатыч писал такие стихи, читая из нараспев прямо на открытой террасе ресторана, чтоб все слышали:
Терпеть я не могу попов,
Народы, что, бесстыдно дурят,
Но верю, звук моих стихов
Когда-нибудь людей разбудит.
Церковный яд проник в сердца,
И пропитались они злобой,
Казалось, мукам нет конца,
Но им не справиться с природой!
Свободный, сильный человек
Восстанет против жалкой доли
И рабство кончится вовек,
И сдохнет сила божьей воли!
И в муках умирать попы,
Тогда по всей планете будут,
Их крик услышите и вы,
Народы ж в миг богов забудут.
И церкви зарастут травой,
И покосятся истуканы,
Их будут попирать ногой,
Зимой их заметут бураны.
Для дров сойдет иконостас,
Псалмы сойдут для самокрутки,
Иконы будут же для нас,
Лишь крышкой для пустой кастрюльки.
Настанет счастья век тогда,
Исчезнет ложь и злоба сгинет,
Последний поп умрет когда,
Навеки бог уж нас покинет!
Как я хочу изгнать попов,
Что душат нас до сего века
О, да, не верю я в богов,
Я верю только в силу человека!
Что думала официальная церковь по поводу этого творчества можете судить сами. Но не только попы, которые вполне справедливо критиковали Копатыча, но и Хемингуэй недолюбливал конкурента. Копатычу платили тысячу долларов за публикацию каждого его стихотворения или рассказа в журнале «Безбожный вестник», «Socialiste», «Оппозиционер» и «Новый Гитлер». Хемингуэю там платили по десять долларов за одну страницу. Хемингуэй чувствовал себя униженным и оскорбленным, посему в тот момент, когда ему только сегодня отказали в печати нового романа, а Копатыч рассказал о том, что решил купить автомобиль, то американец так стал завидовать, что вызвал Копатыча на дуэль. Так и сказал: «Я вызываю тебя на поединок!». Копатыч ответил: «Хорошо, гроб заказать не забудь». Эрнест ответил: «Приходи в шесть утра на гору Хуан зе Бон, в то самое место, где растет старый кедр.» Гора Хуан зе Бон (Juan the Bohne) была огромным холмом, по правде говоря, а не горой, на котором собиралась всевозможнейшая нечисть и плясали по ночам ведьмы. Склоны холма были покрыты остатками старого леса, что раньше покрывал те места, где теперь раскинулись виноградники и оливковые рощи. Раньше, в древние времена, когда остров Блошарлен был не столь населен, тут располагался лес, большой и непролазный. Лес был расположен в районе трех гор: Хуан зе Бон; Вариацца дель Корна (Variacia del Khorna) и Гора Великих Августинцев. Лес покрывал и сами горы, и окрестные долины, и доходил до бухты. Позднее, когда столица страны стала расти, люди вырубили лес сначала в районе бухты, потом в долинах, а дальше и на горных склонах. Люди стали разводить тут скотину, сажать и сеять, а перед этим истреблять диких животных. Со временем, ландшафт стал совсем другим: вместо прохладного леса и зеленых лугов кругом потянулись поля и пастбища. Почвы тут существенно иссякли, развилось опустынивание, появились пылевые бури, а еще высохло множество мелких рек, что раньше текли с гор. В некоторых местах, как на той самой горе, леса сохранились, но оскудели. Вообще же, самый верх холма Хуан зе Бон был ровной и совершенно лысой поверхностью, на которой даже трава не росла, склоны же были покрыты лесом. Дуэль наших героев прошла странным образом: Хемингуэй потерял палец, потому, что не убрал его от дула, когда стрелял в моего героя. Копатыч же потерял пистолет, ибо его отняла приехавшая полиция, которую вызвал местный черт, обитавший в ближайших кустах.
Глава 14.
Арктическая экспедиция.