Нана

— Он точно там? — Спросила Нана, глубоко вдыхая, когда автомобиль подъехал к берегу реки.

— Не знаю. — Признался я, крепче сжимая ее руку. — Мне больше негде его искать. По этим склонам мы гоняли сначала на велосипедах в детстве, потом уже постарше — на мотиках. Сюда он сбежал, и когда умерла мама. Здесь же прятался от меня, чтобы раз за разом шлифовать прыжки на байке, если я его обыгрывал на треке.

Заглушив двигатель, осмотрелся. Старый охотничий домик стоял на прежнем месте, сосны выглядели все такими же высокими и могучими, и ничего, кажется, за долгие годы в этом лесу не изменилось.

— Лучше бы ему быть здесь… — Печально проговорила Нана, открывая дверцу.

— Не надо. — Я покачал головой. — Посиди здесь, хорошо? Это может быть опасно.

Она кивнула, закрыла дверцу и повернулась ко мне. Улыбнулась. Никто из нас не знал, чего ждать от этой встречи. Не знали, что с Кириллом, в каком он состоянии, и как отреагирует на то, что мы теперь с Наной вместе.

Я разглядывал ее — с головы до ног. И внутри все сжималось от напряжения, но тут же таяло от одной ее улыбки. Нужно было идти, но мне никак не удавалось на нее наглядеться.

— Долго еще будешь сомневаться? — Она переплела свои пальцы с моими. — Долго будешь гадать, кого из вас я люблю?

Выдохнул, понимая, что, возможно, Нана читает мою душу по моим же глазам. Знает даже то, о чем я и сам думать-то боюсь.

— Не дольше тебя. — Произнес на выдохе.

Она рассмеялась:

— Для справки: я ни в чем еще не была ТАК уверена!

Я улыбнулся и зарылся лицом в ее волосы. Сумасшедший запах, опасный, на него подсаживаешься, как на что-то очень могущественное и противозаконное. Боюсь, если меня лишат его, могу сойти с ума, обезуметь. Черт, да я уже безумен! Неистов, сдвинут, одержим! Просто ходячая бомба с часовым механизмом. Того и гляди, взорвусь, и город накроет миллионами моих «люблю ее» и «хочу».

Прижал Нану к себе, упрямо игнорируя ноющую боль в плече, коснулся губами ее макушки, затем крепко поцеловал в лоб, в нос и, уже опьяненный запахом любимой женщины и совершенно счастливый, жадно прильнул к сладким губам.

Кирилл

А сердце. Как болело сердце… Сильнее всего.

Раньше даже не чувствовал его, а теперь слышал каждый гребаный удар. Все молил, чтобы оно остановилось, но чертов прибор упрямо продолжал толкать меня изнутри по ребрам. Тук, тук! Если бы я мог — я бы сдох. Но за целый час, проведенный с пушкой у виска, так и не решился нажать на курок. А потом и вовсе разревелся, как девка, и бросил пистолет в реку.

Я так не хотел, чтобы она узнала… Чем занимаюсь, и как это опасно. Сам до конца не осознавал — все весело было. Испытывал себя на прочность, проверял, как далеко могу зайти, чего добьюсь.

Не хотел причинить ей вреда. Больше всего на свете боялся этого. А теперь… Теперь из-за меня Нана уже могла быть мертва.

Сначала я успокаивал себя тем, что они могли ее отпустить. Сейчас не девяностые: завалить человека и выкинуть в канаву чревато последствиями. А потом ко мне снова приходило отчаяние: я убил ее. Своими руками убил… Когда у меня не хватило смелости лишить жизни того мужика. В тот самый момент. И когда ввязался во все эти дела в погоне за легкими бабками и адреналином.

Черт! Да меня же заставляли убить человека! Человека! Живого…

Всю жизнь считал, что Илья — просто трус. А оказалось, что трусом был я. Не разбирался в людях, не слушал его, отмахивался. Смеялся над его правильностью. Хотел отличаться. Да мы — братья-близнецы, но всегда мыслили по-разному, и именно на этом мне всегда хотелось сделать акцент.

Я просто струсил… Пытался спрятать от него Нану, боясь того, что она увидит, какой он. Не желая проигрывать, ведь не привык быть вторым. А теперь потерял ее. И брата тоже потерял. Потому что он никогда не подаст мне руки, узнав, во что я втянул ее.

Размахнулся и швырнул очередной камень в воду.

А перед глазами все стояла она: испуганная, с заклеенным ртом, связанными за спиной руками. И мне приходилось сжимать челюсти изо всех сил, чтобы не завыть от боли, рвущей грудь на куски.

Некуда идти. Негде спрятаться. Не к кому обратиться. Я не нашел в себе смелости звонить отцу или брату, гордость не позволила мне искать пристанища у Нины или друзей. Единственное, на что бы сейчас хватило сил — это придушить Тима, но и тот уже давно куда-то смылся, так красиво поставив меня под удар.

И я подыхал. Буквально задыхался от чувства собственной ничтожности. Сидел на берегу реки, к которой ноги сами привели меня утром. Кидал камни и не знал, что делать дальше. Переждать, отсидеться? Сдаться? Идти спасать Нану? Куда, как? И зачем? Умереть вдвоем?

— Привет, — знакомый голос заставил меня вздрогнуть.

Камень выпал из руки и покатился вниз по склону.

— Что ты здесь делаешь? — Спросил, обернувшись.

Все-таки нашел меня.

— Только я знаю, где тебя искать. — Возвышаясь надо мной, Илья поморщился: увидел мое лицо, опухшее от синяков и кровоподтеков. — Я же твой брат.