Наоми

Отлежав в больнице больше месяца, я вернулась домой. Мой слегка округлённый живот начал выдавать моё интересное положение, чем меня несказанно радовал. Я проводила Саймана на работу, а сама принялась разбирать накопившуюся почту, которую Сайман не в силах был рассортировать без меня. И, дойдя где-то до середины внушительной бумажной стопки, я наткнулась на письмо, подписанное детской рукой. Это было письмо от Дэнни. Сайман, конечно, не позволил бы мне его прочитать, если бы сам разбирал почту, но он, к сожалению, этого никогда и не делал. И даже сейчас он вырвал его бы у меня из рук, но Саймана не было дома, поэтому я вскрыла конверт, погружаясь в пляшущие детские буквы.

«Дорогая миссис Тейлор, я очень рад за вас! Вы наконец-то обретёте своё настоящее счастье. Мисс Кларк запретила мне писать вам письмо, но я тайком высмотрел ваш адрес. Я написал вам, потому что не мог не поблагодарить за вещи, которые передал мне от вас мистер Тейлор. Лиловый чехол для подушки, сшитый вашими руками, очень нравится Фоксику. Он жадничает и не даёт мне даже прикоснуться к подушке. Спасибо вам большое за всё, хоть вы и не стали забирать меня в свой дом, но вы далеко не единственные, которые от меня отвернулись. Видимо, я вас недостоин! Простите и прощайте, миссис Тейлор! И, Иви, будьте счастливы, несмотря ни на что, какие бы препятствия не сулила вам жизнь, как это делаю я!»

Бросив письмо на пол, я схватилась за свой округлившийся совсем недавно живот. Резкая боль пронзила меня всю насквозь. Я упала на колени и почувствовала тёплую жидкость, текущую у меня по ногам. Боясь посмотреть вниз, я набрала номер мужа, которой примчался ко мне так быстро, как не делал никогда, но этого, к сожалению, нам не хватило.

Долгие годы ушли у меня на восстановление. Я вышла из больницы сломленной и подавленной, часто вспоминая Дэнни, чтобы хоть как-то себя оправдать, но мне никак не удавалось этого сделать, отчего лечение затягивалось и не давало должные результаты. Теперь я, как и Дэнни, общаюсь с невидимым и неизвестным объектом и зову его Харди. Теперь-то я понимаю ребёнка и не считаю его сумасшедшим.

Как-то днём я решила прогуляться по городу, чтобы хоть как-то отвлечься. Шагая по главному городскому проспекту, я решила свернуть на узенькую полную книжных магазинчиков улочку и никак не ожидала встретиться лицом к лицу с ребёнком, которого боялась больше всего на свете.

Дэнни, держась одной рукой за ту самую Кэти Кларк, вёл на поводке рыжего спаниеля. Я сразу вспомнила каждое слово из его кричащего мне письма. И вопрос, который мучил меня уже столько лет, наконец-то нашёл свой ответ. Лиловый чехол для подушки сшила не кто другой, как сама Кэти, боясь, что мальчик не переживёт ещё одну, уготованную мной травму, поэтому-то и выдала себя за меня, думая, что сшитая мной наволочка скрасит отчаяние ребёнка. И, к моему удивлению, она была и в этом права!

– Здравствуйте, Иви! – Дэнни просто светился от счастья, – мы с мамой покупали книжки по воспитанию Фокса – он у меня такой непослушный. Кстати, он по-прежнему любит вашу подушку.

Я вытаращила свои глаза на него и на Кэти, не в силах сказать им не единого слова. Испуг завладел мной и моим телом, и даже столкнувшись лицом к лицу со своим жутким страхом, я не смогла попросить у ребёнка прощения. Закрыв рот руками, я с дико вытаращенными глазами бросилась от них прочь. Я бежала так быстро, как только могла, боясь, что они всё-таки станут преследовать меня, но лишь заливистый лай золотистого спаниеля был моим преследователем и попутчиком. Выбегая на новый перекрёсток, я решилась оглянуться назад, чтобы удостовериться в том, что за мной не бегут, но останавливаться при этом я не хотела, поэтому, не смотря на дорогу, я выбежала на шумную проезжую часть, и была почти сразу же остановлена навсегда золотистым тонированным «Фордом». Мне было больно, но я была рада тому, что моя жизнь и история этой двери наконец-то закончилась. Третья история многому меня научила, но справиться с ней я по-прежнему не смогла, а раньше-то мне казалось, что Наоми может сделать всё, что угодно, но и тут я опять ошибалась.

Глава 5 Дверь четвёртая – «Последний трамвайчик»

Пока сменяется ночь с днём,
Пока душа горит огнём,
Ты жизни сладости вкушай,
Но помни, существует край.

Наоми Томпсон-Саммерс

Моё изнывающее от нестерпимого жара тело не позволило мне долго пребывать в неведении, валяясь на замусоленном коврике. Колючий холод окружающего меня воздуха раздражал все мои оголённые рецепторы, посылая нервные импульсы в мозг. Я лежала, боясь встать и себя осмотреть. На что же теперь стала похожа красотка Наоми, мне страшно было даже представить.