Наондель

В ту ночь я долго сидела, несмотря на усталость, когда все уже улеглись. Прислушивалась к ветру в кроне дерева и отсутствию дождя. Наконец-то закончился период дождей. Ко мне стал подбираться сон.

В руках у меня оказался узелок. Не заглядывая внутрь, я знала, что там все мои пожитки. Я собиралась оставить своего мужа. Своих детей. Тихонько поднявшись, чтобы не разбудить их, я выскользнула наружу. Босиком побежала по висячим мостам. Сердце билось в груди – вдруг они обнаружат, что я сбежала? Шаги за спиной. Я обернулась. Там стояла моя старшая дочь с гневом в глазах. Она не должна ничего заподозрить.

– Меня ждет клиент, – сказала я. – Иди домой и ложись спать.

Она не послушалась. Никогда она меня не слушается. Она открыла рот, чтобы закричать, чтобы выдать меня. Я пришла в ярость. Кинулась вперед, прежде чем хоть один звук вырвался из ее горла. Перекинула ее через перила моста – она была такая тяжелая, дергалась у меня в руках, ее дыхание обдало теплом мою шею, она беззвучно боролась со мной. Проклятое ожерелье, которое она всегда носит, поцарапало мне щеки. Оторвав ее от себя, я пустила ее в свободное падение. Вода сомкнулась над ней. Следов не осталось.

Я пощупала рукой на своей шее – ничего, никаких косточек, я должна вырваться, прочь отсюда, это неправда. Я должна продолжить бегство, пока не проснулся кто-то еще. Деревья схватили меня своими длинными пальцами. Я споткнулась, упала, полетела вниз, в воду, мои ступни коснулись поверхности, я напряглась больше, чем когда-либо, борясь с чужим, ухватилась, словно уж, выскользнула из сна до того, как вода сомкнулась надо мной.

Я вскочила и выбежала наружу. Перегнулась через перила веранды, и меня вырвало. Долго стояла снаружи, тяжело дыша. Утренние птицы уже проснулись. Скоро проснутся и все остальные.

На цыпочках я проскользнула в комнату родителей. Мать лежала и спала, тихо-тихо, но между бровей у нее пролегла морщинка. Ее грудь поднималась и опускалась в мерном дыхании. Одна рука чуть дрогнула во сне.

Она бросила меня в воду. Хотела сбежать от нас всех. Ее возбуждение по-прежнему ощущалось в моем теле.

Сон – не то же самое, что желание, постаралась я напомнить себе. Человек не может управлять своими снами.

Я по-прежнему ощущала отвращение, когда видела ее глазами себя, стоящую на мосту. Должно быть, она и вправду ненавидит меня. Для нее я стала сплошным разочарованием. Не справлялась даже с самыми простыми заданиями.

Потянувшись, я взялась за ее сон. Никогда еще это не получалось у меня так легко. Ведь я только что побывала в этом сне, все запахи и ощущения еще жили в моем теле. В сон матери я запустила скорбь – всю ту скорбь, которую испытывала сама, я послала ей как гигантскую волну. Ее тело дернулось, она тихонько застонала. Отец тяжело вздохнул во сне. Она должна испытать скорбь по поводу того, что убила меня, свою дочь. Я вплела в изображение себя – всю в иле, вода ручьями стекает с волос. Мои глаза обвиняли ее. Мои руки потянулись к ней.

Ты можешь дать спящим чувства, образы и ощущения. Но ты не можешь управлять тем, как спящий отреагирует.

Мать не ответила на мои объятия.

В ярости я заставила руки своего образа во сне обвиться вокруг матери, швырнула нас обеих в океан, так что она оказалась под поверхностью, вода залила ей рот и нос. Если она не любит меня, то пусть научится меня бояться!

Тело матери задергалось на постели.

Во сне ее «я» отбивалось, чтобы освободиться. Потом сопротивление прекратилось.

Мать неподвижно лежала на постели.

Я кинулась к ней, принялась трясти ее тело. Оно было холодным, безжизненным. Я стала звать ее, отец проснулся, сел в постели, ничего не понимая спросонок. Я плакала. Била мать по щекам, снова и снова.

Резкий вдох. Еще один. Она вздрогнула, села в постели, широко раскрыв глаза. Уставилась на меня. Такого ужаса я не могла себе представить – ни в ее глазах, ни в своем сердце.

– Она соткала мне сон, – прошептала мать отцу, который встревоженно схватил ее за руки. – Без разрешения.

Отец замер. Оба посмотрели на меня. Я рывком вскочила, собираясь бежать прочь от того ужасного, немыслимого, что я натворила. Но мать уже пришла в себя, и она была быстрее меня. Вскочив, она схватила меня за руку. Крепко-крепко. Я стала почти с нее ростом, но она по-прежнему была сильнее. Вырваться я не могла.

Не говоря ни слова, мать потащила меня прочь из дома. Отец последовал за ней, неся малышей на руках и на плечах. Я перестала биться, дала протащить себя по городу. По мостам, прямо в центр. Мягкий ветер шуршал в листве. Дерево мостов оставалось влажным после долгих дней непрекращающегося дождя. Вокруг пахло мокрым деревом и гниением, как всегда после сезона дождей. Во многих домах семьи уже проснулись, нас провожали любопытными взглядами. Я слышала, как за нами скрипят мосты, – многие пошли следом, желая узнать, что же произошло.

Мать притащила меня прямо к дереву королевы, остановившись на большой платформе перед деревом.

– Я привела обвиняемую и требую суда королевы, – заявила она во всеуслышание.